Раздался дружный вопль. Через полчаса двести ребят расселись полукругом перед телевизором.
— Итак, внимание. У меня очень жесткие правила. Мальчик, который вскочит и загородит другим экран, должен будет со мной побороться. Девочка, поступившая подобным образом, должна будет меня поцеловать. — Дети завизжали и захохотали. — Я не намерен повторять. Если вы будете спокойно сидеть, то всем будет видно. Понятно?
— Понятно! — хором завопили ребята.
Эрик запустил кассету, и скоро они корчились от смеха, наблюдая за своими кривляниями на экране.
— Он просто чудеса творит с детьми, правда? — воскликнула сияющая Эдна. Она, Кэтлин и другие вожатые сидели за столом, кто с чашкой кофе, кто со стаканом холодного чая.
— Да, он — человек опытный, — подтвердила Кэти.
— О, я знаю. Если бы у него не было опыта, он бы не работал на телевидении и не делал бы такие профессиональные репортажи. Но сами знаете, какой характер у людей творческих профессий — на всех орут, задирают нос, а Эрик управляется с детьми просто идеально.
Кэтлин сложила на груди руки. Ей не хотелось, чтобы он оказался таким уж чудесным. Она пыталась найти в нем недостатки. Ей хотелось, чтобы он совершал ошибки, попадал в неловкие ситуации. Его совершенство раздражало ее. Его присутствие раздражало ее. Он сам раздражал ее.
С тех пор как она вернулась с отрядом в лагерь и распустила детей по палатам, в голове ее царил хаос. К ее огромному огорчению, она постоянно ловила себя на том, что вспоминает, как он стоял прижавшись к ней, как шептал что-то на ухо. Она думала о его горячем теле, прерывистом дыхании и нежных прикосновениях.
«Ну, полная дура, — мысленно обругала себя Кэтлин. Я — взрослая женщина, слишком взрослая для того, чтобы у меня начинало колотиться сердце и учащаться дыхание при виде его обнаженного тела с небольшой полоской ткани, которая не скрывала, а наоборот еще сильнее подчеркивала его мужественность». Никогда раньше Кэтлин так много не думала об особенностях мужской анатомии.
Она преодолела в себе желание надеть к ужину что-нибудь более нарядное, чем форменные шорты и белая майка. Но все же не устояла перед искушением слегка попрыскать на запястья духами «Мицуко». Не из-за него, нет, обманывала она саму себя, касаясь надушенными пальцами внутренней стороны коленей.
Восхищение Эдны Эриком только убеждало Кэтлин в решимости не поддаваться его обаянию. Он поездил по миру. Он на несколько лет старше Кэти. Сколько ему? Тридцать? Тридцать пять? Вообще-то дело не в возрасте. Даже если бы он был моложе, чем она, он все равно оставался бы более опытным и повидавшим жизнь.
Конечно же, во всех частях света, где он бывал, он имел дело с женщинами. Мужчина с такой внешностью, как у Эрика, долго в одиночестве не останется. Он буквально излучает мужественность, и это не может оставлять равнодушным окружающих, особенно женщин. В отношениях со слабым полом он, наверное, пользуется даром убеждения только в одном-единственном случае — когда ему надо закончить с женщиной отношения и выставить ее из своей постели. Затащить ее туда не представляет для него особого труда.
В голове у нее невольно возникла картина: Эрик лежит на широкой кровати, рядом с ним женщина. Это она сама. Она не оказывает ни малейшего сопротивления. Он целует ее в шею. Его усы…
Да что она, в самом деле?! Кэтлин потрясла головой. Виновато оглядевшись, она увидела, что ни Гаррисоны, ни кто-либо другой не заметили ее странного поведения. Все с увлечением смотрели кассету, которую по просьбе ребят Эрик запустил второй раз.
Никто не обратил внимания, когда Кэти встала и вышла из столовой, тихонько затворив за собой дверь.
Никто, кроме Эрика.
Он видел, как Кэти вышла на крыльцо, присела на верхнюю ступеньку, запрокинула голову и стала смотреть в небо. Длинные пряди волос, собранные в хвост, рассыпались шелковыми темными полосками по ослепительной белизне футболки.
Прикрыв глаза, он вспомнил исходивший от ее волос запах медового клевера, который заставил его опьянеть сегодня днем.
Оторваться от соблазнительной картины за окном было не так-то легко. Жаль, что нельзя прервать показ. Он обернулся к монитору, но мысленно остался с девушкой на крыльце.
Девушка? Женщина? Не разберешь. По какой-то непонятной причине ни один из ярлыков, которые он обычно применял к женщинам, не подходил к Кэтлин Хэйли. Она была похожа и одновременно не похожа на других женщин. В ней присутствовала порода, некое достоинство, которое не позволяло отнести ее к какой-либо определенной категории.
Но она была женщиной. Господи! Да еще какой женщиной! Каждый раз, когда он смотрел на нее, его естество неопровержимым образом доказывало это.
Имелось еще кое-что, не вписывавшееся в привычный порядок вещей. Кэти была совершенно не в его вкусе. Гаррисоны рассказывали ему, что она работает в индустрии моды. Ну, об этом он и сам бы мог догадаться. На ком еще шорты и майка смотрелись бы, словно наряд от кутюр? Эрику всегда было наплевать, во что одета женщина. Он предпочитал женщин без одежды. И потом, ему нравились пышные тела, круглые бедра, большая грудь.
Кэти же была сложена как мальчик, однако ее крепкое тело сводило его с ума. Ему хотелось сжать его в объятиях и посмотреть, на самом ли деле оно такое упругое, каким кажется. Кэти не выставляла напоказ свои длинные стройные ноги, но вчера во время подъема в гору Эрик поймал себя на том, что любуется игрой ее мускулов. Грудь у Кэти была маленькой, но высокой и очаровательной формы.
Черт возьми, размечтался! Ведь ее и женщиной-то назвать трудно — почти ребенок. Он любил женщин, но любил их обнаженными, молчавшими и лежащими в его кровати. Он никогда не думал о них, как о равных себе существах. Ему никогда не приходило в голову вести с ними умные разговоры. А сегодня он поделился с Кэтлин соображениями, которые его самого удивили. Ее сосредоточенное внимание заставило его яснее выразить мысли, до этого смутно теснившиеся в его голове.
Вчерашний поцелуй не был случайным. Эрик заранее все обдумал. Ему очень хотелось ее поцеловать. Но вместо того, чтобы на этом остановиться, он стал желать большего: не пригубить, а насладиться ею сполна.
Кассета кончилась, видеомагнитофон щелкнул, и восторженные аплодисменты детей отвлекли Эрика от приятных размышлений.
— Еще, еще! — требовали ребята.
— Думаю, на сегодня хватит, — засмеялся Эрик.
— Дети, — громко позвал Би Джей и хлопнул в ладоши. — Уже был вечерний звонок, расходитесь по палатам. Вожатые, проследите за своими отрядами. Сегодня вечером у нас был настоящий праздник. Давайте-ка поблагодарим мистера Гуджонсена.
В ответ раздался оглушительный вопль — каждый старался перекричать соседа.
Кэтлин вернулась в столовую в самый разгар этой суматохи. Эрику с трудом удалось протиснуться к ней через толпу.
— Я собирался посмотреть то, что сегодня наснимал. Материал еще сырой, но мне бы хотелось, чтобы вы взглянули, как у меня получается.
— Да, но… — Она запнулась.
— Ну, пожалуйста, — настаивал он. — Считайте, что вам покажут бесплатное кино. — Он нерешительно коснулся ее плеча.
— Ну, хорошо, — улыбнулась Кэтлин.
Они пожелали спокойной ночи всем вожатым. Гаррисоны торопились к себе и отклонили приглашение Эрика остаться, так как Би Джей собирался посмотреть десятичасовые новости. Женщины, работавшие на кухне, закончили работу, и столовая опустела.
— Сейчас я поставлю первую кассету, — сказал Эрик. — Может быть, выключить свет? Нам будет лучше видно.
Кэтлин подошла к большой панели и щелкнула выключателем. Теперь горела только лампа рассеянного
