Приподняв рукой ее грудь, он опустился и приник к ней губами. Он двигался кругами от краев к середине. Он ласкал ее сосок круговым движением губ, пока тот не набухал. Затем он слегка отпускал его и омывал языком.
Лидия дрожала и приподнималась над подушкой. Глубоко внутри, между бедрами, она почувствовала знакомое волнение, стремление к чему-то неопределенному и неизвестному. Она замерла в ожидании.
Он слегка сжал рукой ее талию, затем скользнул вниз. Ее кожа была как теплый атлас. Ласкать ее было — все равно что чувствовать ласку. Его пальцы немного помедлили на бедре, прежде чем прикоснуться к роскошному островку пушистых волос.
Он не услышал возражений, только легкий стон. Он осторожно раздвинул бедра и погрузил пальцы в теплую податливую плоть.
— Лидия… — Он проникал в ее тайну.
— Росс!.. — вскрикнула она.
Он немедленно убрал руку и положил ей на колено.
— Извини, я не буду. Я только хотел прикоснуться к тебе.
— Не будешь?
— Нет, — прошептал он, успокаивая ее. — Не буду. Я никогда больше не буду делать этого, если ты…
— Да нет же, — сказала она почти раздраженно, — я имела в виду, почему не будешь?
Он поцеловал ее. Его рука стала теперь более смелой, хотя не менее нежной. Двумя пальцами он нашел укромную расселину и скользнул в ее влажные объятия. Большим пальцем он проводил по шелковым пушистым волосам.
Росс заметил на ее лице то возвышенное выражение, которое он уже видел раньше, когда она кормила Ли. Он тогда завидовал и мечтал сам когда-нибудь вызвать это выражение на ее лице. Теперь он видел, как напряглись ее соски, сжался живот, участилось дыхание, и он уже не мог сдерживать свое собственное желание, требовавшее немедленного удовлетворения.
Он накрыл ее собой и, найдя пальцам более достойную замену, двинулся вперед, пока ее тело полностью не поглотило его. Несколько мгновений он лежал не двигаясь, уткнувшись лицом в ее шею, глубоко погруженный в нее. Затем поднял голову и заглянул ей в глаза.
— Со мной никогда не было ничего подобного раньше. Неужели так всегда бывает? — прошептала она, трогая кончиками пальцев его усы.
Он закрыл глаза и покачал головой, заставляя себя пока не двигаться, не торопиться.
— Нет, так хорошо просто не бывает.
Его бедра стали двигаться над ее телом. Он испробовал все способы, о которых когда-либо слышал в борделях или в разговорах у костра. Он выходил из нее почти полностью, затем нырял глубоко, сливаясь с ней. Он бился в стены ее тела, медленно, быстро, в темпе, от которого у нее захватывало дух.
Он терся грудью о ее соски, сжимал ее бедра сильными руками. Он затерялся в ней, в ее сладостной женственности, и не хотел возвращаться.
Ее лицо светилось неземным блаженством, и это придавало ему энергии. Когда наступил оргазм, он почувствовал, что она дрожит в ответном порыве. Они приникли друг к другу, когда безымянный великодушный бог любви вознес их к небесам и затем медленно и мягко спустил обратно на землю.
Лидия легонько водила пальцами вверх и вниз по его спине, пока они, изможденные, лежали в объятиях друг друга. Наконец Росс приподнялся и перевернулся на спину, делая глубокие вдохи.
Он не двигался. Лидия положила руку поверх его груди и неуверенно спросила:
— Ты в порядке, Росс?
Он радостно засмеялся.
— Лидия, как тебе удается быть одновременно такой опытной и такой невинной? — Он повернулся на бок и нежно посмотрел на нее. Волнистые пряди волос упали ей на щеки. Ее кожа розово светилась от удовлетворенной страсти. В ее искрящихся полуприкрытых глазах мелькнула улыбка. Боже, как она красива, подумал он. Он ближе придвинулся к ней, несмотря на теплую ночь. — Теперь давай спать.
Она прижалась к нему, наслаждаясь ощущением безопасности, которое исходило от его большого тела. Он положил руку ей на грудь, а она обняла его за пояс. Засыпая, они оба улыбались.
Росс проснулся. Ему казалось, что он спал летаргическим сном. Никогда раньше он не спал так крепко. Даже не открыв еще глаза, он погрузил лицо в пушистые волосы Лидии и стал вдыхать их запах. Она еще спала. Он высвободился, стараясь не разбудить ее. Ему хотелось хорошенько рассмотреть то, что темнота ночи скрыла от него.
Он скользнул взглядом по всей ее фигуре. На ее тело было так же приятно смотреть, как и прикасаться к нему. Его вкус все еще был у него на языке. На скулах у нее лежала легкая россыпь веснушек. Он улыбнулся, подумав, что они придают ей необычайно юный вид. Но закрытые глаза, обрамленные густыми мохнатыми ресницами, которые лежали как два кружевных веера на ее щеках, — они были глазами женщины. Их выражение менялось каждую минуту: то они блестели от слез, то были подернуты поволокой страсти. Ее глаза говорили о многом, многое обещали, и он ощутил, как вновь возбудилась его мужественность, когда вспомнил их чувственный взгляд, обращенный на него.
Ее губы слегка приоткрылись во сне. Ему безумно хотелось проникнуть языком в эту соблазнительную щель. У нее был восхитительный рот, и притом она знала толк в поцелуях.
В чем еще она знала толк?
Глубокая складка пролегла между его бровями, а усы задрожали от раздражения. Какого черта он продолжает думать об этом? Она казалась такой невинной, но все же…
Прошлой ночью осуществилось то, о чем только мог мечтать любой мужчина. Она не притворялась. Он слышал о том, будто некоторые женщины испытывают оргазм — так же как мужчины. Проститутки обычно притворялись, они считали, что мужчины ждут от них этого. Он сомневался, чтобы Виктория когда-либо слышала о таких вещах. А если бы услышала, то была бы поражена.
Виктория. Воспоминания о ней не давали ему покоя. Он тосковал о ней. Он все еще любил ее. Но как он мог продолжать любить ее и так наслаждаться телом Лидии, забыв обо всем? Возможно ли это: любить одну женщину и быть одержимым другой? Он не мог отделаться от навязчивых параллелей.
Тело Виктории напоминало холодный мрамор, а тело Лидии — это была слоновая кость, подцвеченная расплавленным золотом. Виктория была скромна, по его мнению, даже слишком. Она никогда не позволяла ему видеть ее без одежды. А Лидия лежала рядом с ним совершенно нагая. Прекрасно нагая. Она была выше нескромности. Она охотно позволяла ему делать с ней все, что он хотел. Виктория бы протестовала, если бы он вздумал проникнуть в ее святая святых, как он сделал это с Лидией. Она лежала бы неподвижно, принимая его, но потом встала бы с постели и пошла мыться, словно он испачкал ее.
Лидия прижималась к нему, двигалась в такт с ним. Низкие мелодичные звуки, вырывавшиеся из ее горла, пронзали его тело до самых истоков его мужского естества. Когда все кончилось, она прикрыла живот обеими руками, как будто желая сохранить излившуюся из него живительную влагу, которая стала теперь частью ее самой.
Думая об этом, он почувствовал, что его плоть опять напряглась. Он осыпал проклятиями себя и ее. Потому что, хотя ее чувственность влекла его, она же его и настораживала. Откуда у нее этот талант любви, который увлекал его в такое царство сексуальности, о существовании которого он и не подозревал, несмотря на весь свой опыт?
Он осматривал ее грудь. Даже во время отдыха ее соски были как бы слегка воспалены. Живот тихонько поднимался и опускался от дыхания, и ему захотелось прижаться щекой к этому животу, попробовать языком ее маленький розовый пупок и снова углубить пальцы в шелковистый треугольник волос.
Кто ты, Лидия?
Он даже не знал ее фамилии.
Но она тоже не знала его фамилии.
Он наслаждался ее красотой в раннем утреннем свете и думал, что может простить ее прошлое, как она его просила. Если только она не лгала, говоря, что хочет все забыть. Если он когда-нибудь узнает, что она лгала ему, он никогда ей этого не простит.
Он не позволил себе прикоснуться к ней — иначе он не смог бы оставить ее сейчас. Натянув штаны, он выбрался из фургона.
