настигла неподалеку, из глубокой раны на его голове струилась кровь. Всем был хорошо слышен дробный стук копыт уцелевших коней, которые пытались спастись бегством по склону горы.
Арива стремительно перескочила через ручей и набросилась на медведя, вложив всю силу удара своего копья в цель — впадину между его плечами. Зверь с такой скоростью повернулся на месте, что свернул голову коню, упавшему под Аривой и забившемуся в агонии. Арива хотела отступить, но поскользнулась и упала, вся забрызганная лошадиной кровью. Медведь ударил лапой воздух в том месте, где девушка стояла секундой раньше, потерял равновесие и опустился на все четыре лапы с копьем Аривы, торчавшим из его спины.
Прежде чем медведь успел повернуться к ней для смертельного броска, рядом с принцессой оказался Сендарус. Сидя в седле, он занес копье и изо всех сил всадил его в раскрытую медвежью пасть. Зверь издал ужасающее рычание, поднялся и отступил, пытаясь передними лапами вырвать копье, пробившее его верхнюю десну. Сендарус схватил Ариву за руку и помог ей подняться. Они отступили назад, не отрывая глаз от медведя, катавшегося по земле. Древки обоих копий сломались, однако острия оставались в теле зверя.
Появился стражник, увидевший свою принцессу в крови. Яростно крича, он перескочил через ручей и ринулся на медведя, однако движения зверя были столь быстрыми, что удар копья пришелся лишь вскользь по его плечу. Медведь вцепился в землю когтями своих страшных лап и развернулся навстречу жертве, выбив копье из рук стражника. Зверь метнулся вперед и одной лапой ударил стражника по голове с такой силой, что тот закричал и упал на колени. Медведь выпрямился в полный рост, заревел от ярости и боли и обхватил стражника лапами.
— Нет! — вскрикнула Арива, и прежде чем Сендарус успел остановить ее, рванулась вперед, подхватила копье, выпавшее из рук стражника, и ткнула им в медвежью морду.
Зверь выпустил стражника из лап и повернулся к новой жертве.
На какое-то мгновение мелькнуло его незащищенное горло. У Аривы не было времени на колебания и сомнения. С громким криком она вонзила копье в обнаженные мышцы и сухожилия, разрывая шейные сосуды животного. Перед ней в воздухе беспомощно взметнулись огромные лапы, и зверь рухнул на землю. Раздался треск — это сломался остаток древка первого копья Аривы, а острие глубже вонзилось в спину поверженного медведя.
В это мгновение подоспели остальные охотники, успевшие увидеть только, как медведь в последний раз перекатился на бок и затих.
Оркид, взглянув на Ариву, замер в ужасе. Он бросился к Девушке, однако она мягко остановила его.
— Со мной все в порядке. Это не моя кровь.
— Боже мой, о чем вы думали?
— Я думала о том, чтобы спасти стражника! — резко со злостью выпалила она, но блеск в ее глазах тут же потух. — Мы оказались слишком медлительными для него.
Наконец она ощутила шок и задрожала.
Появившийся Эймеман сразу увидел, что требовалось сделать в первую очередь, оторвал полосу от своего плаща, смочил ее в ручье и принялся вытирать лицо и руки Аривы. Стражник, которому она спасла жизнь, опустился перед ней на колени и принялся благодарить принцессу.
Арива положила руку ему на плечо.
— Ты пытался спасти мою жизнь. Разве я могла после этого сделать для тебя что-то меньшее?
— Этот еще жив! — крикнул Сендарус. Он склонился над телом одного из стражников, остававшихся с лошадьми. — Рана на голове ужасающая, однако он еще дышит.
В то время, как остальные стражники отправились на поиски уцелевших коней, а Оркид пытался соорудить из веток и собственного плаща носилки для раненого, Арива подошла к ручью и принялась смывать с себя оставшуюся кровь.
— Если я не отчищу все это до возвращения во дворец, с моей матушкой случится сердечный приступ, — пояснила она Сендарусу. Он присел рядом с ней на берегу ручья и внимательно смотрел на нее. — Понимаете, мы убили самца. Может быть, это самый крупный зверь из всех, убитых ранее. Не пожелаете ли вы привезти новый трофей для украшения приемного зала во дворце вашего отца?
Сендарус покачал головой.
— Это ваш трофей, Ваше Высочество. К тому же рядом с ним мои трофеи будут посрамлены. Наши медведи остаются малорослыми из-за особенностей местности, в которой обитают, ну а здесь, похоже, они процветают. Кроме того, я хотел бы сказать, что вы были неподражаемы.
Арива прервала умывание и взглянула на принца. Комплименты были обычным делом среди придворных, которые считали, что с помощью лести можно было бы добиться более высокого положения, однако слова Сендаруса прозвучали так искренне, что она растерялась и не знала, что ответить.
Тем временем вернулись стражники с лошадьми, в числе которых был и конь Аривы. Из одного из притороченных к седлу тюков девушка достала длинный плащ и набросила его себе на плечи.
— Под этим плащом не будет видно моей одежды, и королева не сможет подумать, что я была в опасности.
Сендарус подставил руки, чтобы помочь ей взобраться в седло, однако Арива отрицательно покачала головой.
— У нас осталось всего четыре лошади, из них двое необходимы, чтобы везти носилки с нашим раненым. Еще один конь может везти тела двух несчастных, которых мы потеряли, а последний повезет голову нашего медведя.
— Вы чрезвычайно великодушны по отношению к вашим стражникам, — заметил Сендарус.
— Я принцесса Гренды Лиар, Ваше Высочество, — гордо ответила Арива. — Моя обязанность служить своему народу.
Эймеман и Оркид находились достаточно близко, чтобы услышать ее ответ.
— Она с такой серьезностью берет на себя ответственность?
Эймеман в изумлении поднял брови. Оркид кивнул в ответ.
— А я-то считал Сендаруса идеалистом.
— Она великодушна по отношению ко всем, за исключением ее сводного брата.
— Береймы?
— О нет. Берейму она горячо любит. А вот для Линана у нее, как правило, не находится времени.
— Отчего же?
— Все дело в том, что его отец был простолюдином. Она абсолютно уверена в праве королевской семьи властвовать, то есть служить своему народу. Однако люди должны знать свое место и исполнять то, что им велят. Слившись вместе, королевская кровь и кровь простолюдина нарушают равновесие, образуя противостояние власти и влиянию аристократии.
— Двадцати Домов?
— Верно. И в глазах Аривы принц Линан являет собой угрозу этому равновесию. Он как бы аномалия, в этом мире для него нет места, по крайней мере, с точки зрения Аривы.
— Откуда тебе это известно?
— Она не считает нужным держать свое мнение при себе. А кроме того, она мне доверяет.
Охотники начали осторожно спускаться по горному склону.
Они двигались медленно из боязни доставить лишние мучения двум раненым, лежавшим на носилках. Стражники прокладывали дорогу и были готовы к риску встречи еще с одним медведем. Эймеман и Оркид, двигаясь рядом, замыкали процессию.
— А почему Арива не любит представителей Двадцати Домов? Ведь ее отец был родом из аристократов?
— Об этом лучше будет поговорить, когда рядом не окажется ничьих посторонних ушей, однако, слава Богу, — Оркид неожиданно улыбнулся, — слава Горному Богу за то, что все складывается именно так. Если бы не это обстоятельство, наш план оказался бы бесполезным.
Заинтригованный Эймеман больше не задавал вопросов. Однако он усмотрел иронию в том, что семья Ашарны была самой большой силой королевства и в то же время его величайшей слабостью, слабостью, которой скоро должен будет воспользоваться его народ.
