любимой.
– Что ты пишешь? – спросила она.
Китайра обернулась и слегка нахмурилась. Однако недовольное выражение лица мгновенно исчезло, когда она посмотрела в глаза Гэлис.
– Ты проснулась, – улыбнулась она.
– Я никогда еще в жизни так не радовалась пробуждению.
– У меня было такое же чувство, – рассмеялась Китайра. – Когда я проснулась, то почувствовала запах теплого утра за окном, ощутила, как под лучами солнца пробуждается природа. И еще я кое-что поняла.
Гэлис не удержалась от улыбки и спросила:
– Что же ты поняла?
– Кое-что о Сефиде. Я поняла, как нужно изучать его свойства, как им пользоваться, как его смогут вызвать даже те, кому неведомы слова заклинаний.
Улыбка медленно сползла с лица Гэлис.
– А… это доброе дело?
То самое непонятное чувство, заставившее ее только что проснуться, теперь ощущалось стратегом почти физически.
– Если подобное поможет разрушить монополию Кевлеренов, то разве может оно быть недобрым делом? – немного неуверенно ответила вопросом на вопрос Китайра.
Гэлис не нашлась, что сказать в ответ.
– Это связано с тем способом, которому обучают грамматистов. С его помощью можно было приблизиться к Сефиду, как к чему-то сакральному, причем только приблизиться, не более. Но ведь для нас, Гэлис, это единственная священная вещь во всем мире. Для тебя, меня, наших друзей и даже наших врагов. Я поняла это, когда проснулась сегодня утром. Для нас в жизни нет ничего более ценного, и мы должны изучать особенности Сефида так, как мы изучаем медицину, военное искусство или инженерное дело.
– Ты хочешь, чтобы Сефид стал разновидностью науки?
Китайра отрицательно покачала головой.
– Я хочу, чтобы он превратился в отдельную науку.
И снова Гэлис не сразу нашлась, что сказать в ответ подруге. Слова Китайры почему-то пугали ее, как будто пробудив некий первобытный страх.
Грамматист заметила ее нерешительность.
– В чем дело?
Стратег попыталась подобрать слова, способные выразить ее чувства, однако ей помешал неожиданный стук в дверь.
Она подхватила с постели покрывало и закуталась в него. Китайра приблизилась к двери и открыла ее.
В коридоре стоял солдат, который произнес:
– Его высочество желает, чтобы стратег Валера прибыла к нему в удобное для нее время.
– Где же стратег Валера может встретиться с его величеством? – поинтересовалась Китайра.
– На восточной стене Цитадели, госпожа, – ответил солдат. Четко отсалютовав, он удалился.
Китайра закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Принц хочет тебя видеть, – проговорила она. Лицо грамматиста на мгновение приняло строгое выражение. Потом, грустно улыбнувшись, Китайра добавила: – А я-то надеялась, что он хотя бы на денек забудет о тебе.
Полтора часа спустя, когда Гэлис поднялась на крепостную стену, она застала Мэддина, о чем-то оживленно беседовавшего с Кадберном, Госом и Поломой.
– И какие же это суммы? – спросил Линседд у бывшего префекта, разглядывая воды реки Фрей.
Полома пожал плечами.
– Деньги выплачивались многочисленным племенам и небольшим прибрежным городам, но я точно не знаю, сколько воинов Сигни призвал под свои знамена. Кроме того, никто не может сказать, окажутся ли они верны плутократам, когда дело дойдет до боевых действий. Предполагаю, что Майра может рассчитывать примерно на пять тысяч солдат. Однако их может быть и больше.
– Они хорошо обучены?
– Местные племена постоянно воюют между собой. Умеют пользоваться копьем и мечом. Умело стреляют из лука.
– А огнестрелы? Они знают, что противопоставить им? – Сомневаюсь.
Гос задумчиво кивнул и повернулся к Мэддину.
– Я хочу, чтобы с кораблей побыстрее сгрузили лонггоны.
– Что случилось? – спросила Гэлис, удивленная услышанным.
Принц при помощи Поломы объяснил ей, каким образом Майра Сигни распорядился казной Кидана.
