бы себе будущее, в котором есть Алвей.
– Ваше высочество! – обратился к нему Кадберн, терпеливо ожидавший чуть поодаль.
Вокруг почти никого не было. Пока шли финальные сцены пьесы, пролился сильный дождь: теперь все сверкало в свете, лившемся из холла.
– По пьесам Кэшел Грейтейн я точно скучать не буду, – произнес Мэддин.
Кадберн насмешливо фыркнул, потом посерьезнел.
– Возможно, вам следовало попросить императрицу, чтобы она позволила ей появиться здесь вместе с вами?
– Только не это, во имя Сефида! – Мэддин сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть в морские глубины. – Пора возвращаться. Как ты думаешь, Алвей дожидается меня?
– Думаю, да. Если, конечно, ребенок позволяет, – тихо произнес Кадберн.
Принц усмехнулся.
– Я все гадаю, какой же из меня получится отец?
– Вы будете строгим отцом.
– Такое не в моем характере.
– Это черта вашего характера, о которой пока еще никому не известно, даже вам, – спокойно заметил Мэддин. – Все родители проявляют строгость, если они любят своих детей.
Мэддин зашагал вниз по лестнице.
– Ты и вправду в это веришь?
Кадберн пожал плечами.
– Не помню, от кого я слышал подобное, но мне показалось, что это верное утверждение.
Мэддин улыбнулся и открыл было рот, чтобы пошутить, как неожиданно послышался чей-то женский голос.
– Она будет называться «Незаконный ребенок»! Принц и Кадберн одновременно обернулись, взявшись за рукоятки мечей. Они увидели, что позади них из холла выходят Юнара и Нетаргер.
Мэддин и Юнара обменялись враждебными взглядами; точно так же поступили и их Избранные.
– О чем вы, ваше высочество? – спокойно спросил принц.
– Это название пьесы, которую Грейтейн напишет о твоем ребенке, – весело рассмеялась Юнара, после чего, словно в задумчивости, наклонила голову. – Или, быть может, так она назовет пьесу, которую напишет о твоей драгоценной колонии. Возможно, она напишет и о том, и о другом. «Незаконные дети империи».
Нетаргер угодливо хихикнул.
– Ваше высочество демонстрирует свое неповторимое чувство юмора, о котором знает весь Омеральт, – по-прежнему спокойно произнес Мэддин, убирая руку с меча. При этом Кадберн не последовал его примеру. – Вы хотели поговорить со мной о чем-то конкретном?
– Нет. Просто хотела в последний раз взглянуть на тебя. В конце концов, мы были так близки, что обидно расстаться, даже не сказав друг другу «до свидания».
– До свидания, – резко произнес Мэддин, повернулся и зашагал вниз.
– Я рада, что мои наемники не прикончили тебя, – сказала Юнара. – Иначе мне пришлось бы жалеть об этом.
Мэддин ничего не ответил. Кадберн неотступно следовал за ним.
– Но мне очень жаль, что они не разделались с гнусной бабой, которую ты любишь так горячо, что готов ради нее предать традиции родной семьи!
Принц резко остановился. Кадберн положил ему руку на плечо.
– Не надо, – негромко произнес он. – Продолжайте идти как ни в чем не бывало.
Мэддин, ссутулившись, сделал шаг вперед.
– Видишь ли, против нее лично я ничего не имею, – продолжала Юнара. – Но любой, кто восстает против Кевлеренов, должен получить по заслугам.
На сей раз Кадберну не удалось остановить принца. Мэддин обернулся и посмотрел герцогине в лицо.
– От кого получить? От вас? – Он скрипнул зубами. – Даже вы, любезная герцогиня, не сможете достать нас в Новой Земле!
Юнара посмотрела на него долгим взглядом и спокойно произнесла:
– Ты зря говоришь это с такой уверенностью. Неожиданно все тело герцогини похолодело от внезапного всплеска магической энергии. Мэддин ощутил, как его кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке встали дыбом. Он сделал судорожный вздох и отступил назад. Юнара рассмеялась и разжала правый кулак. В ее ладони лежало маленькая окровавленная птичка. Герцогиня тряхнула ладонью, и мертвое тельце упало на землю.
– Одна из моих любимых малиновок, – равнодушно-отстраненным тоном произнесла она, посмотрев сначала на птицу, а потом на принца. – Любовь придает силу всему, что мы делаем.
– То, что вы чувствуете, – это не любовь, ваше высочество, – холодно ответил Мэддин и позволил Кадберну увести его прочь.
