ногам Высокородной.
— Подними, — сказал ей Пит.
Пистолет лежал недалеко от кровати, на которой все так же, скрестив руки, сидел забытый всеми мистер Амальфи. Когда Памела наклонилась за оружием, Амальфи быстрым движением свалился на нее и придавил ведьму к полу. Памела была худая, а фокусник такой толстый, что из-под его тела Высокородная никак не могла вылезти. Я видела только, что она тяжело заглатывает воздух, как рыба выброшенная на берег, и таращит белесые глаза.
— Слезай с нее, куча дерьма, — процедил Брук. — Это тебе не кровать.
— Действительно, дама несколько костлява, но мне сгодится, — донеслось с пола.
— Вставай, я сказал!
— Спасибо, мне очень удобно, — ответил Амальфи.
— Я прострелю тебе ногу! Жирный боров! — завизжал Брук.
— Что поделаешь, приходится рисковать, если хочешь полежать на даме, — как-то очень деликатно произнес иллюзионист.
— Считаю до трех, потом стреляю! — Пит Брук дрожал от ярости, и я чувствовала, как трясется его рука.
— Дело ваше, — Амальфи был беспечен.
Я видела, как напрягся Гарри, как графиня сжала кулачки. А мистер Амальфи улыбался. Эта улыбочка совсем вывела Брука из себя.
— Доигрался, старый дурак, — прошипел он и вытянул руку с пистолетом в направлении мага и гипнотизера.
Девушка должна совершать неожиданные поступки... Острым локтем я врезала Питу под ребро, а кулаком ударила по запястью руки, державшей пистолет. В это время Гарри бросился к своему пистолету, все еще лежавшему на полу. Графиня запустила в голову Брука вазой... Все это произошло так быстро, что единственное, что успел сделать Брук, так это швырнуть меня на пол. Падая, я задела Амальфи — как и прошлой ночью! — и он только охнул и зажмурился.
От удара из глаз моих посыпались искры, и я, как сквозь вату, услышала выстрел... Потом еще один... И еще... С огромным трудом я приподнялась. Картина, которая предстала перед моими глазами, на самом деле была эпизодом из какого-то фильма.
Гарри опускал руку с пистолетом медленно-медленно, как в рапиде. Из дула вился сизый дымок. Так же медленно Пит Брук заваливался набок. Брови его приподнялись, рот приоткрылся... Вот из руки выскользнул пистолет... Вот колени подогнулись... Он не упал, а как-то плавно соскользнул на пол и распростерся, оказавшись непомерно большим и длинным... трупом.
Я встала, пошатываясь. Графиня подошла, схватила меня за руку и крепко сжала.
— Спасибо, Мэвис! Слава богу, все кончено.
Гарри тоже смотрел на меня благодарным взглядом и улыбался так, что сердце мое таяло, как сахар...
— Да, если бы не Мэвис, я не успел бы схватить оружие. Молодец, мисс Зейдлиц!
— Ну, что вы... — засмущалась я. — Это все мистер Амальфи. Если бы он не блокировал Памелу, ничего бы не получилось.
Все посмотрели на иллюзиониста. Он поднимался, потирая свой бок, куда я угодила ногой, и тоже улыбался.
Памела Уоринг никак не могла отдышаться. Она хрипела и булькала, тело ее подрагивало. Не скоро эта ведьма придет в себя — после того, как побывала у толстяка матрацем...
— Мой Гарри! Как я рада! Ты в безопасности! — Графиня лучилась счастьем.
Она двинулась к принцу с распростертыми объятиями. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как они будут целоваться.
Господи, все счастливы, и только Мэвис Зейдлиц не везет!
Вдруг я почувствовала, как сильные мужские руки схватили меня — но не так, как Пит, не грубо, а очень нежно. Я открыла глаза и увидела Гарри. Он прижал меня к своей груди и стал целовать мои волосы. Конец света! Или я от всех передряг сошла с ума. Я еще раз посмотрела на мужчину. Это был Гарри, а не его брат-близнец. Он улыбался.
— Мэвис, неужели после того, что здесь произошло, мы не обнимем друг, друга? — проворковал он мне на ушко.
— Вот как! Значит, вы, дорогой Гарун аль-Саман, решили переметнуться ко мне? И это после того, как столько лет вы... хм... дружили с графиней? После того, что она сделала для вас? Перетерпела столько мук, чтобы спасти дорогого Гарри! Ну и кто же вы после этого?
Я стала вырываться и замолотила кулачками по груди Гарри. Это вызвало у него приступ веселого смеха и радости. Интересно, кто же в таком случае сошел с ума: я или он?
Неожиданно Гарри развернул меня на сто восемьдесят градусов и сказал:
— Мэвис, посмотри туда!
Я посмотрела. Ну и чудеса! Графиня целовала и ласкала мистера Амальфи! Он сидел в кресле, а она устроилась на подлокотнике, и им обоим было очень хорошо. Амальфи шептал своей даме какие-то слова, глаза ее сверкали, как два драгоценных камня. Короче, парочка была что надо!
Я повернула голову и посмотрела в смеющиеся глаза Гарри.
— Могу только предположить, что Карла Риенци плохо видит.
— Возможно, — Гарри посерьезнел. — Пора все расставить по своим местам.
Он подошел к Амальфи, целующемуся с графиней. Осторожно подергал Амальфи за рукав.
— Отстань, — отмахнулся от него иллюзионист.
— Простите, но нам надо завершить это дело, — тихо ответил Гарри.
Мистер Амальфи нехотя оторвался от мадам Риенци и посмотрел на Гарри. Одной рукой он по-прежнему обнимал графиню.
— Разве нельзя это сделать попозже?
Гарри вытянулся перед ним как по команде «смирно», и я снова подумала о гипнотических способностях милого толстячка. Полной неожиданностью было то, что Гарри... поклонился Амальфи!
— Ваше высочество, разрешите представить вам мисс Зейдлиц, — сказал он торжественно. — Мисс Зейдлиц, разрешите познакомить вас с Его высочеством принцем Гаруном аль-Саманом.
Я произнесла нечто нечленораздельное, потому что совсем проглотила язык и во все глаза смотрела на иллю... Да нет же! Никакой он не иллюзионист! Хотя он же показывал фокусы, я же видела... О боже! В голове моей все перепуталось.
— Бедняжка! — Графиня послала мне улыбку. — Ну приходите же скорее в себя.
— Разве... Он...
— Да! Это и есть наш особый гость. — Графиня погладила Амальфи по лысине. — Его высочество Гарун аль-Саман.
Я все еще находилась в полном недоумении. Графиня встала с подлокотника, подошла ко мне и отвела к окну. Его голос был ласковым, искренним.
— Помните, Мэвис, когда это чудовище пытало меня, — Карла, не глядя, кивнула на Высокородную, все еще валяющуюся на полу и постанывающую, — я говорила о плане Его высочества сыграть роль приманки для шпионов из Центральной бригады?
— Да, припоминаю.
— Эта тварь почувствовала, что я умалчиваю о чем-то весьма важном, и сказала, что где-то в рукаве спрятан козырь.
— Так оно и было, — я кивнула.
— Тогда я по-настоящему испугалась, что эта хитрая бестия во всем разобралась. Она поняла, что принц Гарун аль-Саман, проводящий инкогнито свои каникулы на Капри под именем Гарри Смита, — это мистер Амальфи. Никто ведь не знал, как выглядит принц. Поэтому он назвал себя неким мистером Амальфи, а настоящий Гарри, — Карла кивнула на того, кто все время путал меня с Шахразадой, — назвался принцем. Ну как? Понятно?
— То, что мистер Амальфи — принц, — понятно, — медленно выговорила я. — Но кто тогда Гарри?
