Кот, который сигналил

– Погодите-ка! У него что, есть такие деньги?

– Я спросила то же самое, – ответила Селия, – и Тиш сказала, что пятьдесят лет у дедушки была хорошо оплачиваемая работа и он всегда считал целесообразным откладывать на чёрный день. Более того, его деньги находятся в разных банках, а часть вложена в государственные облигации, поэтому его средства не заморожены. Он всё переводит на имя Флорри. Они уже вызвали адвоката.

– Останется ли у старика на что жить дальше? – поинтересовался Квиллер.

– Тиш говорит, что у него сохраняется его пенсия железнодорожника плюс социальное обеспечение плюс хорошая медицинская страховка. Ему вряд ли нужно больше… Что вы обо всём этом думаете, шеф?

– Всё это смахивает на концовку киномелодрамы тридцатых годов, но я счастлив за них за всех. Вы не сказали, сколько он переводит на имя Флорри, но за этот поезд он может получить больше миллиона. Скорее, даже два миллиона. Я слышал, что Флойд только за паровоз заплатил шестьсот тысяч долларов. Только представьте! Мечта старого машиниста! Владеть прославленной „девяткой“!

Селия выглядела озадаченной.

– Но если он захочет продать поезд, то кто его купит? Потратить на это такую кучу денег!

– Коллекционирование поездов – очень распространённое увлечение. Этим занимается больше людей, чем вы думаете. – Квиллеру пришла в голову мысль, что экономический отдел Фонда К., в настоящее время пропагандирующий туризм, мог бы взять над Прогулочным поездом шефство и использовать его в тех же целях, что и Флойд.

– Ладно, мне пора отправляться домой и выяснить, чем занимается Ригли, – сказала Селия.

Квиллер протянул ей конверт:

– Здесь билеты на премьеру в четверг вечером и кое-что ещё в благодарность за вашу работу.

– О, спасибо! – сказала она. – Мне и так очень нравится это задание, я не ждала вознаграждения.

– Вы его заслужили. В следующий раз, когда будете разговаривать с Тиш, попытайтесь выяснить, не догадывается ли она о том, кто мог известить аудиторов о ламбертаунском мошенничестве… и почему Флойда никак не найти… и от кого поступил этот таинственный телефонный звонок в тот вечер, когда он исчез. Она ведь умница. Может, она в состоянии будет сделать кое-какие предположения.

– Да, но я не знаю, долго ли она и Флорри пробудут здесь. Тиш уже позвонила в авиакомпанию. Вероятно, они улетят в эти выходные.

После отъезда Селии Квиллер несколько раз обошёл вокруг сарая, размышляя о вновь возникших вопросах: нет ли других причин, кроме приведённых, по которым Тиш спешит покинуть страну? Действительно ли в Швейцарии есть доктор, способный принести Флорри чудесное исцеление? Так ли больна Флорри, как старается показать?

После потрясений, успехов и удивительных событий последних двадцати четырех часов следующие сорок восемь последовательно разочаровывали. Операция „Свисток“ неожиданно зашла в тупик.

Полли разрушила планы на вечер театральной премьеры; догадки Квиллера по поводу зловещей тайны таверны „У путей“ не оправдались.

Среда, утро. В закусочной Луизы Квиллер наткнулся на Роджера Мак- Гилливрея, и репортёр сказал:

– Эй, я выяснил, что произошло в баре „У путей“ десять лет назад. Женщины объявили этому заведению бойкот, потому что им не разрешалось приближаться к бильярдным столам.

– И это всё?

– Всё. Пару недель они пикетировали таверну, а затем им в голову пришла идея получше. Они открыли бар „Соскок“ и стали конкурировать с таверной „У путей“. И кормят у них лучше, и хозяйку, цветущую веселую молодую женщину, все любят. Флойд ссудил ей денег для начала и помог достать разрешение на продажу спиртного.

– Я был в заведении „Соскок“, – сказал Квиллер, – что-то не помню, чтобы там были бильярдные столы.

– Их там и нет! Я спросил об этом хозяйку, и она сказала, что женщины не хотят играть в бильярд, когда им никто этого не запрещает. Она считает, что это ужасно смешно.

Квиллер раздражённо фыркнул в усы:

– Ладно. Увидимся завтра вечером на спектакле?

– Боюсь, что нет. Иначе нам надо нанимать няню, а это дороже билетов. Кроме того. Шекспира обожает Шарон, а не я.

Среда, день. Позвонила Селия. – Сегодня вечером мне нечего докладывать, шеф. В Круглом доме я не понадобилась. Там Тиш с матерью. Они готовятся к поездке. Я ходила в больницу. Эдди весь замотай, как мумия, „подвешен ко всяким трубкам и бутылкам. Он мало похож на человека.

Среда, вечер. Квиллер позвонил Полли спросить о здоровье Бутси.

– Завтра я забираю его домой, – сказала она. – Если ты не против, я бы вместо театра осталась дома. А ты иди, тебе же надо написать рецензию. А я с интересом прочту, что ты думаешь о постановке.

С ноткой раздражения в голосе он ответил:

– Что я об этом думаю и что говорю в печати – вовсе не обязательно одно и то же. Полагаю, тебе не нужно напоминать, что это маленький городок.

Четверг, утро. Снова позвонила Селия и мрачно проговорила:

– Эдди вряд ли доживет до полудня. Врачи известили Тиш и попросили срочно приехать в больницу. Я её там встречу и потом дам вам знать о том, что произойдёт.