– Какие-то сложности?
Он полупожал плечами.
– Не уверен… Арива сузила глаза.
– Ты считаешь ошибкой отправку Деджануса командовать армией?
Этот вопрос разрешил его сомнения.
– Нет, – твердо сказал он.
– Как, по-твоему, сколько моих подданных уже знает?
– Сообщение принес почтовый голубь. О нем знаем только вы и я, но как только из Спарро вернется первый же купеческий корабль, слух распространится как… – он оборвал себя, не закончив фразу.
– Как пожар, Оркид. Да. И будет столь же разрушительным.
– Сожалею, ваше величество.
– Скажи мне, Оркид, у нас была какая-нибудь причина подозревать, что Томар нарушит вассальную присягу? Не пропустили ли мы какие-то признаки? Какие-нибудь намеки или предположения в его письмах к нашему двору?
Оркид покачал головой.
– Если они и были, то я их не уловил и не понял.
Она провела по лицу ладонью.
– Думаю, Ашарна не оказалась бы в таком положении. Она не позволила бы событиям стать настолько неуправляемыми, что один из самых доверенных ее правителей вот так бы взял и повернул против нее. Что я сделала не так, Оркид?
Оркид протестующе покачал головой.
– Ничего, ваше величество! Виноваты не вы, а король Томар. Он предал вас. Предал Гренду-Лир.
– Почему? – с надрывом воскликнула Арива. – Почему он предал Гренду-Лир?
Оркид не мог ответить, и молча склонил голову.
– Созови совет, – приказала она, холодная и разгневанная. – И отправь Деджануса к его армии.
Оркид удалился. Арива снова повернулась к своему городу. Она легко могла себе представить, какое в нем воцарится уныние, когда граждане узнают о переходе Чандры на сторону врага. Возможно, не только уныние, но даже паника. Теперь между Линаном и столицей не стояло ничего, кроме Великой Армии.
Линан. Это имя оставило горький привкус у нее во рту. Он олицетворял для нее все, что неладно в мире. Простолюдин, занимающий положение выше положенного, бунтовщик и захватчик, изменник и поджигатель войны. Он оставлял за собой только разорение, развалины, отчаяние, уничтожение тех традиций и законов, которые делали Гренду-Лир великой. И все это находило отражение в исковерканном разуме, том водовороте в сердце ее сводного брата, который ей позволил увидеть Ключ Скипетра в ту ночь, когда она утратила контроль над собственными грезами. Она испробовала наощупь, на вкус, на запах его безумие, и оно заставило ее почувствовать себя нечистой. За всю свою жизнь она никогда и никого не боялась, но теперь Линан смутно вырисовывался в ее снах, словно тень смерти.
Арива задрожала, спрашивая, почувствует ли она себя когда-нибудь согревшейся.
Деджануса пробудил от тяжелого сна сержант.
– Я же сказал, чтоб меня не беспокоили, – пробормотал он спросонок.
Сержант ухватил его за кожаную безрукавку и заставил сесть. Деджанус вперил взгляд в его лицо.
– Ты! – прорычал он.
Именно этот человек столь же грубо разбудил его на следующий день после городского пожара. Следовало еще тогда выпустить ему кишки, и у него было бы сильное искушение проделать это сейчас, не чувствуй он себя настолько сильно поддатым.
– Ты что это делаешь?
– Здесь канцлер хочет вас видеть, – сообщил сержант.
– Канцлер? Плевать на канцлера. Пусть подождет…
– По распоряжению королевы, – перебил сержант.
Деджанус прочистил горло.
– Королевы?
– Спасибо, сержант, – раздался голос Оркида. Сержант отошел, и его место в ограниченном поле зрения Деджануса занял облаченный в черную мантию канцлер.
– Исполняется самое горячее твое желание.
– Самое
– Ты достаточно часто болтал о нем, жаловался всем и каждому, что тебя лишали этого.
Деджанус неуверенно поднялся на ноги. Тон Оркида ему нисколечко не понравился. Нахальный проклятый аманит.
– О чем ты болтаешь?
