спокойной кляче с прогнутой спиной, и судя по его виду, чувствовал себя настолько неуютно, насколько это вообще возможно, будучи в парадном наряде мэра и не зная, что бы такого остроумного сказать в обществе короля и его поединщика.
– Боюсь, что они по-прежнему у вашего порога, – продолжал Барис. – Великая Армия теперь уже не уйдет, раз вы объявили войну ее королеве.
– Ничего подобного я не объявлял.
– Семантика, мой государь.
– Политика, мой поединщик. И никогда не забывай, что Линан, может, и одержал ряд побед, покорив две страны с помощью своей армии, но свою армию он покорил – как и весь народ четтов – с помощью навыка дипломатии, унаследованного им от своей матери. И когда завершатся все бои и убийства, облик грядущего будет определять именно политика – и Линан доказал мне, что понимает это.
– Думаете, он сможет выиграть эту войну?
– Я верю, что Линан сможет. Не буду притворяться, будто я понимаю те перемены, которые с ним произошли, но его кампании они ничем не повредили. Ты в последние дни провел с ним немало времени. Что ты-то думаешь?
– Выражается он помягче.
– У него та же крепкая голова, и это сулит нам всем удачу. Иногда глядя на него, я думаю, что он – перевоплотившийся Генерал, но затем он говорит или делает что-то, напоминающее мне, что Линан вполне самостоятельная личность. – Он быстро взглянул на Томара. – Однако единственное, насчет чего я не уверен, так это насчет его хваленой армии.
– Пока она действовала неплохо, – указал Томар.
– Они проиграли сражение первой же армии Гренды-Лир, с которой столкнулись.
– По сути, не такое уж это поражение. – Томар пожал плечами. – Четтская армия большей частью уцелела, в то время как от армии Гренды-Лир остался лишь огрызок; а затем армия четтов за два сезона достаточно восстанавливает силы, чтобы завоевать Хаксус – совершив, могу добавить, нечто такое, чего никогда не удавалось достичь армии Гренды-Лир, а затем – Хьюм.
– Некоторые сказали бы, что они завоевали и Чандру.
– Тогда эти некоторые ошиблись бы, хотя я не сомневаюсь, что Чандра пала бы под натиском Линана, не присоединись я к нему.
– Мне любопытно, государь. А когда вы решили-таки присоединиться к нему?
– Ну, какая-то часть меня, должно быть, решила, как только я получил от него письмо. Когда в Кендре убили Берейму, была совершена огромная несправедливость, и если она не будет отомщена, сердце королевства сгниет.
– Не думал, что вас так сильно волнует судьба Гренды-Лир.
– Я не настолько глуп, чтобы полагать, будто маленькая Чандра сможет выжить сама по себе в нынешний век великанов. Если – когда – Линан завоюет трон, возникновение на всем Тиире одного единого королевства будет лишь делом времени. Я предпочел бы скорей участвовать в этом созидании, чем противиться ему.
– Ну, в таком случае, – Барис показал на дорогу, где как раз появился Линан с тремя спутниками, – вот приближается наше будущее.
Король улыбнулся мэру и подозвал его.
– Как вы себя чувствуете, господин мэр?
– П-п-прекрасно, ваше величество, – нервно улыбнулся мэр.
Томар потрепал его по плечу.
– С вами все будет в порядке. Только постарайтесь не оскорбить ненароком четтов; они злопамятней любого другого народа на континенте.
Мэр уставился на Томара, широко раскрыв глаза.
– Это жестоко, – пробормотал Барис себе под нос.
– Просто хочу удерживать его в рамках.
– Да он теперь неделю спать не будет, боясь, что на него открыл охоту какой-нибудь варвар- убийца.
Томар откашлялся и сообщил мэру:
– Кстати, оскорбить четта очень нелегко.
– Чу-чу-чудесно, – клацнул зубами отнюдь не убежденный мэр.
Причалы Спарро почти пустовали. Когда Чандра перешла на другую сторону, все корабли, принадлежавшие к крупным торговым флотам из Луризии и Кендры, удрали в родные порты. Солдатам Томара удалось захватить восемь судов, прежде чем скрылись остальные, но это было лишь малой долей потока судов, которые посещали порт в это время года. У причалов еще стояли корабли, принадлежавшие чандрийским купцам, а также большая часть кораблей из Хаксуса – но они делали пустующие места у причалов еще более заметными.
– Ты когда-нибудь выходил в море, пока жил на востоке? – спросила Коригана у Гудона.
Они шли вдоль края порта, чуть позади Линана и Эйджера. Близился вечер, и солнце заставляло воду рябить языками пламени. Коригана никогда не видела ничего похожего на море и впервые в жизни почувствовала притяжение чего-тс столь же величественного и безграничного, как Океаны Травы.
Гудон покачал головой.
