Гудон наконец добрался до Эйджера, что пытался сделать все время с тех пор, как забрался со своими Краснорукими на стену. Гвардейцы оказывали ожесточенное сопротивление, и, как казалось Гудону, он терял двух воинов на каждого заваленного гвардейца. Но когда раздался крик, что пал их коннетабль, соотношение потерь изменилось в пользу четтов. Наконец Гудон и Краснорукие прорвались сквозь последний очаг сопротивления на восточной части; он приказал половине воинов спуститься по ближайшей каменной лестнице и захватить ворота, а затем повел другую половину на помощь Эйджеру. Когда он наконец сумел найти место в строю рядом со своим другом, то пожаловался:
– Тебя трудно найти.
– Это из-за моего роста, – отозвался Эйджер, оглушая гвардейца ударом меча плашмя, а затем пинком отбрасывая его в сторону. – Из-за него меня трудно найти в толпе.
– Верно, – согласился Гудон. – Пригнись.
Эйджер пригнулся, и Гудон ткнул гвардейца мечом в лицо. Эйджер выпрямился и добавил ему мечом в живот.
Тут бой стал более интенсивным, и у них не осталось дыхания на болтовню. Когда их правые руки слишком устали и заболели, они отошли назад, дав другим занять их место. Они нашли место у парапета, где могли малость отдохнуть, и принялись разминать пальцы, сведенные от судорожной хватки. Внизу раздался шум. Они наклонились посмотреть, что там происходит, но широкий верх стены помешал им что-либо увидеть.
И тут Эйджер услышал очень знакомый голос – голос из его не слишком отдаленного прошлого.
– Ко мне! Ко мне, кендрийцы!
– Твою мать, – негромко выругался он.
Гудон озабоченно посмотрел на него.
– Что стряслось, дружище?
– Арива! Она здесь!
Он попытался нагнуться еще дальше, и Гудону пришлось оттаскивать его от края стены.
– У нас истекает время, – сказал ему Эйджер. – Мы должны победить здесь, наверху – сейчас же.
Он выхватил меч, вместе с не отстающим от него ни на шаг Гудоном снова протолкался в передние ряды битвы на стене и удвоил усилия. Королевские гвардейцы отступали или были убиты на месте. Эйджеру на мгновение показалось, что у них может все-таки получиться, и они сумеют полностью очистить верх стены раньше, чем появление Аривы сможет вновь изменить ход боя. А затем он услышал победные крики гвардейцев снизу и понял, что четты только что упустили шанс захватить ворота. Вскоре после этого он увидел, как королева поднялась на стену по каменной лестнице, сопровождаемая двумя бойцами, которых он тоже знал. Она не бросалась вперед, а двигалась со спокойной решимостью, как ему помнилось, всегда ей свойственной. «Точь-в-точь как ее мать», – сказал он себе, и эта мысль заставила его почувствовать себя неуютно. Уцелевшие гвардейцы сплотились вокруг Аривы, а снизу, поскольку ворота были отбиты, подымались новые гвардейцы. Эйджер приготовился к предстоящей бойне, быстро переглянулся с Гудоном и увидел, что тот думает то же самое: ни тому, ни другому не выйти из этого боя живым.
А затем произошло нечто, изменившее его мнение.
Появился Линан.
Арива не могла поверить своим глазам. Вместо того, чтобы отступить перед явно превосходящими силами, Эйджер и его решительный друг атаковали их, а оставшиеся четты толпой хлынули следом. Королевские гвардейцы бросились встать перед ней, но вражеская атака оказалась столь отчаянной, что большую часть их зарубили. Вперед протолкались новые гвардейцы, и в конечном итоге их численность начала сказываться. Бой стал настолько ближним, что мечникам не осталось места на замах, и противника приходилось колоть. Затем некоторые из королевских гвардейцев позади переднего ряда принялись тыкать копьями в лицо четтам. Враг отступил на шаг, затем еще на один, и Арива поняла, что одерживает верх.
Внезапно воздух разорвал ужасающий боевой клич, по свирепости скорее звериный, чем человеческий. Арива невольно повернулась посмотреть, что же его вызвало – и увидела своего брата, приближающегося бегом. Лицо у него было иным, обезображенным страшным шрамом, но это был Линан. Она зарычала, словно разозленный медведь, и прежде, чем кто-то смог остановить ее, бросилась вперед.
Их мечи столкнулись, и звон разнесся по всему полю боя. В действиях обоих автоматически сказалось длившееся всю жизнь, с самого детства, обучение у опытных мастеров. Для тех, кто смотрел со стороны, бой этот выглядел как танец – формализованный, витиеватый, – но также и как эффектная демонстрация силы. Мечи двигались с молниеносной быстротой, делая выпады и парируя, рубя и отбивая, с металлическим шипением скользя друг по другу, свистя и лязгая. От мечей летели белые искры, а с висевших на шеях Ключей Силы – искры голубые.
Долгое время никто не смел вмешаться. Гален с Чарионой первыми пришли в чувство и бросились на помощь Ариве; но к Линану подоспела Коригана, а с ней и горстка чандрийских пехотинцев, свежих и горящих желанием доказать свою храбрость. А над воротами Эйджер с Гудоном возобновили свою атаку на королевских гвардейцев. Теперь перевес в бою снова стал склоняться в пользу нападавших. Везде, где только находилось свободное пространство, занимал позицию четтский лучник и принимался пускать стрелы в гвардейцев внизу, которые все еще пытались подняться на стену и принять участие в бою. С такого расстояния лучники не промахивались, и гвардейцы падали десятками, дважды или трижды пронзенные короткими черными стрелами.
И тут более опытный по части боя Линан увидел возможность одержать верх над Аривой. Парируя один из его ударов, она чуточку слишком высоко подняла правую руку, и прежде, чем она успела ее опустить, он переместил свой клинок под ее, а затем сделал выпад. Она увидела грозящую ей опасность и резко развернулась вбок, но его короткий меч проскользнул ей под нагрудник и нанес укол в область таза. Она закричала от боли и упала навзничь. Линан отвел руку назад, собираясь нанести смертельный удар, но Гален с Чарионой оттащили ее прочь, тогда как гвардейцы заняли их место в строю.
– Отпустите меня! – закричала Арива. – Я убью его! Я убью его!
– Нет, ваше величество, – вежливо не согласился с ней Гален. – Он вас зарежет.
Подняв ее нагрудник, он обследовал рану. Порез оказался глубоким, но кровь из него сочилась темно-
