понять, что она гораздо эмоциональнее, чем ей казалось. Не говоря о том, что и не так уж рассудительна.
Как бы то ни было, она такая, какая есть, — результат воспитания бабушки, дочери методистского священника и жены другого священника, и пары хиппи, превратившихся в яппи. По крайней мере, теперь она знает, что представляет собой ее собственная персона, и никто не несет ответственности за тот образ жизни, какой она выбрала. Из всего, что дал ей Кейн, это, в конце концов, самое главное, что она сохранит.
— Я вернулась, — сообщила она с порога.
Из кухни вынырнула Санни — с каменным кувшином в правой руке и ножницами в левой, волоча за собой плеть сладкого картофеля.
— Радость моя! — воскликнула она, широко раскинув руки и расплескивая воду на ковер в гостиной. — Я знала, я была уверена, что ты вовремя опомнишься! При том, что Венера пересекает твою триаду Урана и твою…
— Санни, пожалуйста!.. — Рори опустила на пол чемодан и обняла мать. — Никаких пересечений и триад. Хотя бы ненадолго. Больше всего мне нужна чашка кофе, немного хлопьев и арахиса и шоколадное молоко. Но сначала я хочу избавиться от этого костюма и надеть что-нибудь поудобней. Где все?
— Ох, понимаешь, здесь в аллее есть магазин здоровой пищи, Эва и Мир взяли с собой Билла и пошли туда за покупками. Туся показывает Мадди, как делать компостную кучу, а Фауна…
Рори пошла в спальню. Санни увязалась следом, бросив анемичные плети сладкого картофеля на кухонный стол, уже заваленный ботвой репы и моркови, рядом с которой лежала кучка чего-то похожего на семечки грейпфрута.
— Я занималась твоими растениями, — объяснила Санни. Занятие, надо сказать, весьма нехарактерное для нее — вряд ли она имела представление о чем-нибудь, кроме своих любимых эзотерических наук.
— Где Фауна? — спросила Рори. Сняв юбку, она перешагнула через нее и надела поношенное розовое платье из шамбре. — Она не вернулась в Ричмонд? Я хотела поговорить с ней.
Не с Мир, хотя та дважды была замужем, не с Тусей, которая около шести месяцев жила с другом, потом, правда, оставившим ее и вступившим в Корпус мира. Специалистом была Фауна. Она знала об отношениях «женщина — мужчина». Она точно поймет, сколько из того, что случилось прошлой ночью, реально, а сколько выдумано, потому что желаемо.
— Гм, ладно… Полагаю, рано или поздно ты все равно узнаешь. — Санни лучилась своей ослепительной улыбкой. — Очаровательный костюм, я тебе не говорила? Верх сделан для свадьбы, но он будет хорошо выглядеть и как выходной. В нем есть что-то романтичное, ты не считаешь? Одежда, уходящая в прошлое. Есть что-то манящее во всех этих старомодных вещах пятидесятых годов.
— Мама, где Фауна? Если она сделала что-то ужасное, то лучше сразу скажи мне, я все равно узнаю.
— Понимаешь, я бы не сказала, что это можно назвать ужасным. Скорее ошеломляющим, но на самом деле, душа моя, мы же все знали, что это неизбежно. Я имею в виду, что она ведь все-таки Телец, а он Козерог, и ее Луна притягивается к…
— Ма-ма!
— Ох, хорошо, хорошо, но ты ведь сама спросила меня.
— Я спрашивала, где Фауна.
— А я стараюсь тебе ответить, — рассудительным тоном сказала Санни, и голос ее удивительно напомнил голос бабушки Трусдейл. — Фауна в Северном Уилксборо. У Чарлза там главный клиент, и…
— Ты хочешь сказать, она поехала с Чарлзом? — Рори ни разу не была приглашена ни в одну из его деловых поездок.
— Понимаешь, там есть приятный ресторан, где…
— Фауна и Чарлз?!
— Я пыталась тебе объяснить, — пожала плечами Санни. — Некоторое расположение светил может вызвать почти мгновенное притяжение. Правда, я не совсем уверена, что это не больше чем случай кармического узнавания. Но кто рискнет утверждать, что там не может быть и того, и другого? Ведь, если существо избирается для того, чтобы быть рожденным при определенной цепочке обстоятельств и, в частности, под планетарным влиянием…
Но Рори больше не слушала. Фауна и Чарлз. Ее маленькая сестренка, экзотическая танцовщица, лентяйка до мозга костей, вертихвостка, — и чопорный, застегнутый на все пуговицы Чарлз Уильям Эдвард Бэнкс III… Или, может быть, Эдвард Уильям?
Три дня спустя жизнь вошла в налаженную колею. В первый день на рассвете вернулись Чарлз и Фауна, но никаких таких разговоров не было. Фауна только упомянула танцевальную школу в Уинстон- Салеме, куда она предполагала заглянуть.
А Чарлз много улыбался.
Нельзя сказать, что Рори тоже много улыбалась, и по крайней мере она уже так много не плакала, кроме последней ночи, когда вокруг никого не было и никто не мог ее услышать. Вот разве что просыпалась с болью в сердце и в душе и в некоторых других ноющих местах. Зато желудок у нее больше не болел. На пальце, где она носила кольцо, остался след — легкая краснота, но и она скоро прошла благодаря мази из алзины, аралии, золотого корня и оливкового масла, которую Билл прислал ей, как только вернулся в Ричмонд.
Рори уже почти сложила все вещи, хотя еще не нашла другого места, где будет жить. Это ее раздражало, потому что переехать надо было до начала занятий в школе. Ирония заключалась в том, что она прекрасно могла бы остаться в этом коттедже, если бы Чарлз не поспешил сдать бунгало кому-то другому.
Она будет скучать по качелям на террасе, но сейчас уже не так сильно, потому что глициния обрезана почти до ствола. Вздохнув, она нацарапала на обратной стороне конверта: «Почта, газеты, телефон!!!» — и засунула конверт под край цветочного горшка. Вот еще забота — ее растения.
По одной программе прошла уже половина «Вот как», а по другой — четверть «Театрального шедевра». Рори смотрела обе передачи, совершенно разного уровня, и не видела в этом ничего несоответствующего, но даже если и видела, то ее это больше не волновало. И вдруг она услышала шелест шин по гравию, совсем рядом с домом. Из любопытства она подошла к двери. Рама с натянутой сеткой была на крючке, и она включила на террасе свет.
И вдруг сердце ее чуть не выскочило из груди. Не будь дурой, прошептала она. Кейн давно уехал, и от него не пришло ни слова. Да она и не ждала ничего. Свадьба отменена, так что у него нет причины возвращаться в Тобакковиль.
На улице было темно. Перед ее домом остановилась длинная, обтекаемой формы машина. Внутри горел свет. Прежде чем она успела что-то разглядеть, дверца машины распахнулась, и на фоне отдаленных городских огней появился силуэт знакомой высокой фигуры.
— Кейн, — прошептала Рори и так вцепилась в дверную раму, что у нее заболели пальцы.
— Рори? — Если бы она не знала его голоса, то могла бы подумать, что в нем звучит нерешительность. Но в голосе не было колебаний, только теплота и зов. Он воспринял ее шаги навстречу так, будто у него не было сомнений в том, что его ждут. И, не успев задать ни один из вопросов, иссушивших ей душу, она оказалась в его объятиях.
Тот же невероятно сладкий рот, о котором она столько мечтала, снова завладел ее губами. Те же сильные руки так сжали ее, будто он хотел всю ее втиснуть в свое стройное, крепкое тело. Два сердца снова забились в унисон, превращая желание в жажду, а жажду в безотлагательную потребность, которая моментально достигла силы тайфуна.
— Боже, как я скучал по тебе, — пробормотал он ей в ухо, подхватил на руки и внес в дом, а она даже не успела перевести дыхание для протеста. — Черт возьми, куда ты делась? Я звонил сотню раз, и какой-то идиот без конца повторял, что телефон отключен!
— Так и есть… Я переезжаю. Да. Правда, я сказала, что уеду к первому, но компьютер не понял, и меня слишком рано отключили.
— Неважно, я уже здесь. — Он поставил ее на ноги рядом с кроватью и снова принялся целовать. Это
