— Если хотите посмотреть телевизор, он в моей комнате. За изображение не ручаюсь — оно часто прыгает.
— Благодарю, но я бы предпочла почитать.
Перспектива одинокого вечера показалась неожиданно мрачной, но Рейн ни за что на свете в этом бы не призналась.
— Как вам удобнее. Книги вот здесь, — он указал на низкую полку, где стояло несколько книг по навигации и журналы по садоводству. — В моей комнате еще полно. Не стесняйтесь. Она всегда открыта.
Он встал и потянулся, и глаза Рейн невольно остановились на его плоском животе, выглянувшем между свитером и джинсами.
— Прибыли запчасти для моей машины, так что я провозился с ней весь день. Как насчет чашечки кофе? — предложил он, опустив руки и одарив ее обезоруживающей улыбкой.
— Ну, вообще-то… — начала она, вспомнив о восхитительном напитке, который он приготовил утром.
— Так я и подумал.
Улыбка перешла в широкую ухмылку.
— Приготовьте-ка и мне чашечку, ладно? Выпью на дорогу.
Прежде чем она успела раскрыть рот, он уже вышел, оставив ее в изумлении и раздражении.
Да что же это такое, ей совсем не хотелось есть, пока он не заговорил о бифштексах и кофе, а вот теперь она умирает от голода. И не хочется ей хлеба с сыром и растворимого кофе.
Через двадцать минут Сайлас появился со своей стороны дома, с влажными еще волосами, одетый на удивление хорошо, в прекрасно сидящих желтовато-коричневых брюках, до блеска отполированных ботинках и в черной водолазке. Через руку у него был переброшен твидовый пиджак, и Рейн с одного взгляда оценила качество ткани. Все это не подходило к тому образу, который она создала, и это ее беспричинно раздражало — несмотря на неправильные черты лица, это был один из самых неотразимых и привлекательных мужчин, которых она когда-либо встречала.
— А где же кофе? — Сайлас поднял темную широкую бровь.
— Я передумала. — Не смея встретиться с ним взглядом, она опустила глаза на тетрадь, лежащую на коленях.
— Вы уверены, что не передумали и не поедете с нами?
Рейн молча взглянула на него. Ей показалось, что ее еще никто не приглашал, о чем, конечно, она вовсе не собиралась ему напоминать.
— Нет, благодарю, — беззаботно ответила она.
Сайлас пожал плечами, размышляя, что же творится там, за этим холодным аристократическим личиком.
— Как хотите. В такой вечер хорошо и дома посидеть. Если бы у меня не было других планов… — Он не докончил. Он вдруг понял, что, если бы у него не было других планов, мысль разделить с ней ужин в этот дождливый воскресный вечер была бы на удивление заманчивой.
Еще долго после того, как дверь за ним захлопнулась, и затих звук колес, скрипящих по ракушкам, Рейн сидела в мягко освещенной комнате и размышляла о том, что бы произошло, если бы она приняла его столь внезапное приглашение. Наверное, она бы смертельно скучала. И все же она не могла не признать, что идея эта ее чрезвычайно привлекала. Опыт общения у нее был очень ограниченный, и ей еще никогда не встречался мужчина, похожий на Сайласа Флинта. Он, бесспорно, был прямой противоположностью тем мужчинам, которых подбирал для нее дядюшка. Все они были продуктами относительно узкого светского общества, и их легко было определить по стандартным взглядам, по определенной внешней схожести.
Ей пришло в голову, что она никогда, даже с Полом, не ощущала себя настолько женщиной. Делало ли это Сайласа еще в большей степени мужчиной? Или это делало ее еще в большей степени идиоткой?
Уже ближе к двенадцати Рейн наконец сдалась и отправилась в свою комнату. Она перелистала одну из книг Сайласа по астронавтике, представляя его у руля открытой всем ветрам шхуны в бурном море. И из- за того, что его образ так настойчиво и тревожаще овладел ею, она отложила книжку и взяла один из журналов по садоводству. Они, должно быть, принадлежали либо его сестре, либо тетушке, которая жила здесь до них. Образ Сайласа, подрезающего розы или опрыскивающего фруктовые деревья, как-то не укладывался у нее в голове.
Ее знания о растениях были чрезвычайно ограниченными. Мортимер страдал астмой, и это исключало любых домашних животных или растения. Огромные налоги на недвижимость постепенно свели размер поместья Сторнуэев до безупречно прилизанных двух акров, в которых не было ничего такого, что могло бы привлечь ее внимание, даже если бы ее вдохновил на это японский садовник, который приходил раз в неделю ухаживать за этими акрами.
Отложив статью о культивировании растений на ночной столик, Рейн скинула туфельки из крокодиловой кожи и медленно разделась. Несмотря на растущий интерес к растениеводству, она прекрасно понимала, что последние два часа ждет только возвращения Сайласа.
После душа, когда она застегивала верхнюю пуговицу на белой с длинными рукавами пижаме, в дверь постучали. Это мог быть только Сайлас. А она даже не слышала, как он подъехал.
— Да? В чем дело? — Ее голос звучал чуточку напряженно.
— Ларейн? Я хотел вам сказать, если вы еще не спите.
Ее губы возмущенно сжались; и, конечно же, именно возмущение вызвало это неприятное ощущение в желудке.
— Извините, мистер Флинт. С этим придется подождать до утра. Я уже ложусь.
Дверь скрипнула, и Рейн со страхом заметила, что дверь чуть приоткрылась.
— Мистер Флинт!
— Одну минуту, Ларейн. Вы выйдете или мне войти?
Дверь открылась еще шире, и ее испуганные глаза оторвались от фарфоровой ручки и встретились со слегка виноватым искрящимся взглядом.
От природы очень застенчивая, Рейн бессознательно надела маску оскорбленного достоинства и сохраняла ее исключительно силой юли.
— Если вы настаиваете, мистер Флинт, я присоединюсь к вам в гостиной, как только оденусь.
— Не беспокойтесь. Ваша одежда прекрасно защитит вашу скромность. Моя мать и то надевала на себя меньше на ночь. — Блокировав дверь широкими плечами, он приветствовал ее улыбкой полнейшей невинности. Рейн почувствовала, что самообладание изменяет ей.
Может быть, она придает слишком большое значение приличиям? Это было неофициальное место и неофициальное время — разумеется, в ее собственном воспитании подобное отсутствовало.
— Пожалуйста, прошу вас, подождите меня в гостиной. Я буду через минуту.
Дверь тихо закрылась, и она осталась растерянно стоять посередине комнаты. Господи, ведь этот человек был ее работодателем. Он просто хотел ей что-то сказать — а она гостья у него в доме. Надев тяжелый халат цвета слоновой кости, она туго затянула его кушаком и сунула ноги в туфельки. Невольно сделав глубокий вдох, она открыла дверь.
— Садитесь сюда, здесь будет удобно.
Сайлас указал на софу, а глаза его скользили по ней, пока она медлила в дверях. Чего она от него ожидает все-таки? Черт возьми, он не привык, чтобы его воспринимали как хищника. Он любит женщин так же, как и большинство мужчин, но он никогда на них не набрасывался. Особенно на таких, как Рейн — глядя на нее, можно подумать, что она рассыплется на части, стоит только ему до нее дотронуться.
Пока Рейн неуверенно шла к самому дальнему углу комнаты и садилась на краешек стула, Сайлас чувствовал, что его все больше и больше интригует как ее внешность, так и ее поведение. У нее был тот редкий тип красоты, который он бы назвал аристократическим, но не мог определить, что здесь врожденное, а что благоприобретенное.
— Будьте добры, мистер Флинт, говорите, что вы хотели сказать. Я чрезвычайно устала и хотела бы лечь спать.
Губы его растянулись от изумления, но улыбка была нежной. Что она, сошла со страниц волшебной
