Стихотворения

Айвовый цвет –
Я Лизу прочь послал, и в жизни счастья нет!

Цветок тимьян… и дальше. Все кругом пошли.
Едва за угол завернули – будто свет луны
Запрыгал зайчиком – 'хи-хи'; три стройные фигуры,
Взглянули лица вверх… Ох, сударь, плоть и кровь –
Вот из чего я сделан! На полоски
Завесы, покрывала, простыни,
Кровати всё убранство – в дюжину узлов:
Вот лестница! И так полез я вниз,
Карабкаясь кой-как, держась – и опустился,
Скорей за ними. Встретил там меня весельем
Святой Лаврентий, мой приятель, вскоре – [16]

Цветок розан –
Я весел, почему – о том не знаю сам!

И вот украдкою пустился я назад,
В кровать вернуться и поспать немного
Затем чтоб утром встать и вновь писать
Иеронима, как он ранит себя в грудь
Огромным круглым камнем, плоть смиряя,
И тут меня схватили вы. Все вижу, да!
Хотя глаза еще блестят, качаете главою –
Монах, в тонзуре – говорите – бес в ребро!
Явись здесь господин Козимо самолично –
Смолчали бы, конечно; но – монах!
Скажите – что я за скотина? Прямо, прямо!
Я был дитятей, когда мама померла,
Затем отец, и я на улице остался.
Я голодал, Бог знает как, год или два,
Ел корки дынь, объедки фиг, очистки, шелуху,
Оборванный и одинокий. Раз, в морозный день,
Когда желудок был пустым как ваша шляпа,
Ударил ветер, и я пополам сложился.
Лапачча, тетка старая, дала мне руку
(А был ее сожитель жадный малый)
И повела вдоль стен и по мосту,
Прямой дорогою к монастырю. Шесть слов,
Пока стоял я, первый хлеб жуя за месяц…
'Так, мальчик, ты намерен, – мне сказал почтенный
И толстый брат, – покинуть жалкий мир?
Ты объяви!'… 'Хлеб каждый день?' – я думал,
'Готов на все!' Так сразу стал монахом;
Отверг я мир, его гордыню, алчность,
Дворы, именья, лавки, банки, виллы,
Весь мусор, Медичи которому, как бесу,
Сердца отдали – в девять лет отверг.
Да, сударь, обнаружил вскоре я,
Что это меньше чем ничто – набить желудок,
И ряса теплая, обвитая веревкой,
И сладкое безделье каждый день!
'Посмотрим, на что послухи годятся' – я подумал.
Но, сознаюсь, не одолел я путь.
Вот суета! Пытались книгами меня завлечь –
Господь, латынь вдолбить пытались понапрасну!

Цвет маков – пламя,
Латынь всю перепутал, любо только 'AMO'! [17]
Но знаете, когда на улице поголодаешь

Лет восемь – такова судьба моя –
Прохожих лица наблюдая – кто метнет
Полуобъеденную гроздь, предмет желанья,
А кто ругнется и пребольно пнет;
Какой учтивый, добрый господин
Держа свечу в причастный славный день,
Мигнет и разрешит подставить плошку,
Ловя горячий воск, потом опять продать,
А кто охрану призовет, желая высечь…
О чем я? – да, какой пес злой, какой позволит
Взять кость одну из кучи в подворотне –
Ну так душа и чувства в том отменно остры,
Он знает суть вещей, и еще боле
Уроки ценные у голода берет и у нужды.
Таких историй знаю много, вы поверьте,
Их, будет время, рассказать могу…
Людей я лица рисовал в своих тетрадях,
Царапал на краях антифональных нот[18],
К значкам приделывал я ручки, ножки,
Давал глаза, носы и щеки До и Фа,
Творил рисунком целые миры
В щелях меж слов, глаголов и причастий,