— Бруно Леви.
— Так твоя родина Палестина. Верно?
Тот молчит.
— Отвечай, сволочь! — орет ему Дузеншен в самое ухо. — Твоя родина Палестина?
— Нет!
В этот момент проходит мимо Кленкер, тюремный парикмахер. Он несет под мышкой в маленьком ящичке все необходимые ему принадлежности: машинку, для стрижки волос, ножницы, гребенки. Дузеншена осеняет блестящая мысль.
— Эй! — зовет он парикмахера. — Машинка для стрижки с тобой?
— Так точно, господин штурмфюрер!
— Дай-ка сюда!
Дузеншен берет машинку и начинает стричь пышные волосы арестованного. Тот испуганно дергает головой.
— Стой смирно, идиот, или я тебе… с волосами и уши обрежу!
Дузеншен стрижет наголо, лишь на самой макушке оставляет небольшой хохолок. Рядом стоит Мейзель и спокойно смотрит, как падают завитки черных волос. Взгляд его внимателен и серьезен, словно все так и должно быть.
Во время стрижки Дузеншен спрашивает:
— За что, собственно, ты арестован?
— Мы рассказывали анекдоты.
— Кто мы?
— Мои приятели и я.
— А где твои приятели?
— Не знаю.
— Так, так! Вы рассказывали друг другу анекдоты. А какие анекдоты? Мне бы тоже хотелось послушать хорошие анекдоты… Ну-ка, не стесняйся!
— Это были анекдоты о… о правительстве.
— Да, да! Об этом нетрудно догадаться. Но какие? Я хочу их послушать… Ну, ты скоро? Или хочешь, чтобы тебя сперва высекли?
— Один человек задал вопрос: «Почему нам в этом году не нужно угля на зиму?»
— Ну, и?.. Дальше, дальше!
— Ему ответили: «Потому что у нас… у нас «теплое» правительство».
— Необычайно остроумно! — иронически хвалит Дузеншен и при этом щиплет и рвет машинкой густые волосы у ушей на висках, — Еще! Вы ведь еще рассказывали.
— Зачем… собираются вырубить… саксонский лес? Потому что… — Заключенный колеблется и испуганно косится на Дузеншена, все еще обрабатывающего его голову. — По… потому что Герингу… требуется новый шкаф для одежды.
— Чем дальше, тем остроумнее! Вы, наверно, рассказывали анекдот и по поводу поджога рейхстага? Да?
— Нет.
— И даже о братьях Сасс[10] не рассказывали?
— Нет.
Дузеншен смотрит на остриженного еврея и говорит Мейзелю:
— Замечательный остряк, а?
Мейзель поднимает брови, и едва заметная улыбка скользит по его лицу.
— Он не красив, но оригинален.
— Давай-ка покажем его там, на дворе.
Дузеншен щелкает арестанта по голому черепу.
— Пошли!
На дворе арестанта встречают дружным хохотом. Остриженный наголо, с черным хохолком, он похож на китайца.
Дузеншен принимает командование:
— Смирно!
Эсэсовцы подтягиваются.
— Ружья на пле-чо!.. Шагом… марш!
— Ну, а ты беги свиным галопом вокруг колонны, — обращается Дузеншен к заключенному. — Это будет очень остроумно. Ну, живо, марш!
Леви бежит за взводом. Добежав до переднего ряда, он обегает его, затем каждую из марширующих шеренг.
Эсэсовцы, наслаждаясь, потешаются над заключенным, который, как загнанная собака, бегает вокруг них.
— Запевай! — приказывает Дузеншен.
Дузеншен покрикивает на бегающего вокруг отряда запыхавшегося заключенного:
— Живей! Не спать! Живей! Еще живей!
— Живей бегать! Еще живей!
Заключенный натыкается на марширующих и получает от эсэсовца такой пинок, что его отбрасывает в сторону.
Дузеншен командует:
— Перед входом перестроиться в две колонны! Марш, марш!
Измученный юноша должен пробежать в тюрьму между двумя рядами эсэсовцев.
Дузеншен дает совет:
— Торопись, не то сапоги в заднице завязнут!
Леви стискивает зубы, сжимает кулаки и, не возражая, бежит между рядами.
С обеих сторон его подгоняют пинками и тумаками. Он сгибается, чтоб защитить лицо и голову, но бешеными ударами его сваливают с ног и топчут подбитыми железом сапогами. Он снова вскакивает, не видя ничего, кроме поднятых для удара рук и ног, не слыша ничего, кроме дикого хохота и улюлюканья, и вдруг чувствует, что его швыряют, наконец, на каменные ступеньки лестницы.
В первое мгновение ему кажется, будто он оглох. Затем он поднимает голову, смотрит в довольные ухмыляющиеся лица и осторожно встает на ноги.
— Убирайся отсюда! — орет на него Дузеншен, и заключенный, спотыкаясь, торопится вверх по лестнице. — Внимание! — оборачивается Дузеншен к эсэсовцам. — У меня есть для вас сообщение. Наместник правительства приглашает весь отряд дежурных на встречу Нового года. Это является знаком
