менестрель устал, ему поднесли чашку чая с медом и принялись забрасывать вопросами про его родину. Им было жутко интересно, как же живется на севере, который представлялся им вечно покрытым снегом. Понятное дело, музыкант и вдобавок иностранец куда интереснее, чем угрюмый человек, бывший друг отца. И не важно, что он научил Деклана катать обруч, а они с Керри провели немало бессонных ночей, расхаживая из угла в угол вместе с друзьями, когда Айлилл едва не умерла от лихорадки. Все это было в прошлом. Они не виделись более четырех лет, а для ребенка это почти вечность.
Меркей вышел из комнаты, за ним последовал Дидрик. Несомненно, отправились по нужде. Вернувшись, они принесли с собой еще один кувшин эля и тарелку сладостей, которыми дети охотно делились со Стивеном. Девлин заметил, что малыши стараются не подходить слишком близко к Дидрику, чтобы между ними и лейтенантом оказались мама или папа. Их осторожность вполне понятна — Дидрик носил военную форму.
Медленно прихлебывая темный эль, Девлин смотрел на мирную сцену, открывшуюся его глазам. Вот, с одной стороны, здесь его прежняя жизнь, представленная Меркеем и Аланной. Их дружба связывала его с прошлым. Он был свидетелем на их свадьбе, а они — почетными гостями в тот день, когда Керри наконец-то объявила его своим мужем. С другой стороны, здесь были и Дидрик со Стивеном — новые друзья, новая ответственность. Кажется, одни неплохо поладили с другими.
Соблазнительно подумать, что прошлое и настоящее так легко слить воедино, но Девлин понимал, что это всего лишь иллюзия. Ради старой дружбы Меркей забыл о своих обидах, однако дружить с джорскианцем не будет никогда. И не поймет долга, который связывает бывшего кузнеца по рукам и ногам.
Может быть, и хорошо, что нет возможности поговорить с Меркеем наедине. По крайней мере при других они не поссорятся. Вместо этого бывшие друзья расстанутся в хороших отношениях, и Девлин будет тепло вспоминать об этом вечере.
Поздно вечером Аланна объявила, что Деклану пора спать. Его сестры, Айлилл и Суисан, давно прикорнули на подушках перед огнем. Аланна разбудила обеих, взяла младшую на руки, дети пожелали гостям спокойной ночи и отправились наверх.
— Когда Аланна вернется, мы распрощаемся с вами. Нам тоже стоит идти в постель, — проговорил Девлин.
— Можно тебя на пару слов? — попросил Меркей. Воин бросил взгляд на Дидрика, тот кивнул, взял Стивена под руку и вышел с ним из комнаты, оставив старых друзей.
— Я надеялся, что нам удастся побеседовать, выяснить прошлые недоразумения, но вечер прошел незаметно. Ты придешь к нам завтра еще раз?
Девлин покачал головой.
— Нет. На рассвете мы отправимся в Альварен.
— Ты ведь можешь уделить мне день. До Альварена три недели пути, такая небольшая задержка ничего не значит.
— Мой долг — незамедлительно отыскать меч. Если торопиться, можно добраться до столицы за четырнадцать дней, не больше. Потом мы как можно скорее вернемся в Кингсхольм.
Возвращаться придется в самый разгар зимы, и суровая погода замедлит их путь. Хотя если повезет, то в столице они окажутся до наступления весны, к ежегодному собранию двора.
— Долг, — повторил Меркей, скривившись, будто от горечи. — Вот что значит быть Избранным?
— Да. — И не стоит объяснять подробнее, говорить о том что Заклятие Уз требует повиновения Девлина, желает он того или нет. Воин не хотел жалости Меркея.
— Почему именно меч? Что в нем такого важного?
Девлин поколебался, потом решил, что его друг заслужил правду.
— Я расскажу тебе, но это тайна. Меч, который Рорик привез из Инниса, не был обыкновенным оружием. Он добыл меч Зеймунда. Избранного, убитого во время осады.
Кровь отлила от лица Меркея, и Девлин невольно испытал мрачное удовлетворение.
— Во имя Семи, как? И почему?
— Это неправильные вопросы. Лучше подумай, почему я стал Избранным? Что за странная судьба привела меня в Джорск, единственного человека, который знал, как вернуть утраченное наследие?
— Ты не можешь сделать это, — заявил Меркей. — Родня твоих отца и матери погибла в Иннисе, возможно, от того самого меча, который ты ищешь. Как ты можешь даже помыслить о том, чтобы коснуться его? И тем более вернуть в землю наших завоевателей?
— У меня нет выбора. Это не просто меч, это символ. Его сделал для первого Избранного Эгил, так гласит легенда. Без него я просто человек, служащий по прихоти короля. Если меч окажется в моей руке, никто не усомнится в моей власти. Я смогу, если потребуется, противостоять королевскому двору и повести армию, чтобы защитить Джорск от надвигающейся угрозы.
Меркей молчал. Слова Девлина развеяли последние иллюзии насчет того, кем стал теперь его бывший друг. В жизни кузнеца нет места человеку, отмеченному Богами для странной судьбы, которую 'e0же сам Девлин не мог предугадать.
— Нет.
— Нет?
Меркей провел одной рукой по глазам, потом потряс головой, словно отгоняя темные мысли.
— Ты не уйдешь. По крайней мере пока не выслушаешь. Два года назад я позволил гневу ослепить меня, а когда пришел в себя, ты уже исчез. Я не буду ждать еще два года, чтобы высказаться.
Девлин подготовился встретиться лицом к лицу с гневом своего друга.
— Я не понимаю, кем ты стал. И не знаю, что значит быть Избранным. Хотя лейтенант задал мне жару за мое невежество.
Интересно, что это Дидрик сказал Меркею?
— Оставив за спиной Альварен и свою кузницу, ты шел странными дорогами. Не хотелось бы мне ступать по ним, но указывать тебе путь не могу. В сердце ты все тот же человек. Я хочу отдать свое доверие и дружбу этому человеку. И прошу тебя простить старого друга за торопливые суждения и нежелание понимать, что с тобой происходит.
Девлин не сразу осознал смысл слов Меркея. Потом он глубоко вздохнул, чувствуя, как тяжесть в груди немного разошлась.
— Мне нечего прощать, — сказал воин.
— Я знаю, что Агнета извергла тебя из рода и что по ее просьбе от тебя отказались и другие. Знай же, что теперь ты не лишен родства. Мы с Аланной назвали тебя членом нашей семьи в тот день, когда узнали о смерти Керри и Кормака.
— Не может быть, — с трудом выговорил Девлин.
— Будь это не так, я бы промолчал. Да и сам подумай, ты все равно что второй отец для наших детей. Как мы могли бы не принять тебя? — Меркей протянул правую руку и сжал плечо своего друга. — Даже когда я гневался, это был гнев старшего брата на младшего, который свернул не на ту дорожку. Мы не хотели оставлять тебя одного.
Искушение было невероятным. Несколькими фразами Меркей вернул Девлину все, что тот потерял. Среди его народа человек без родни — почти и не человек. Он полностью отрезан от общества. Таким образом, 'безродный' означало 'изгнанник', потому что человек, оставшийся один, был вынужден покинуть родину и стать бесприютным странником.
Это был дар невиданной щедрости. Знай Девлин об этом два года назад, он мог и не уезжать из Дункейра. Однако эти два года сильно изменили его.
— Я немею перед вашей добротой и все же принять подарок не могу. Твоя родня может назвать своим родичем фермера или кузнеца, но неужели вы действительно хотите назвать братом генерала королевской армии? И знать, что гарнизоны в Дункейре подчиняются моим приказам? Не говоря уж о том, что я не до конца принадлежу себе. Мой долг Избранного важнее родственных связей.
— Мы достаточно сильны, чтобы выдержать такую ношу.
Можно было найти десяток, нет, сотню причин отказаться, и тем не менее Девлин сказал совсем другое:
