сестре Мадрин, однако каждый раз граф вежливо отмахивался от ее просьб, объясняя, что новоиспеченная невеста Мадрин, вне сомнений, погружена в обучение светским тонкостям и налаживает отношения с семьей мужа. Он заверил Сольвейг, что со временем Мадрин возобновит переписку, а их мать, леди Гемма, вскоре вернется домой.
Девушка поняла намек и перестала задавать вопросы. Когда же пришло краткое письмо от сестры, она упомянула о нем в разговоре с послом и рассказала, как Мадрин нахваливает мужа. Правда, она утаила, что сестра воспользовалась кодовыми фразами, которые указывали, что она в заключении, а письмо наверняка прочитают.
Даже письма от отца стали приходить все реже. Сольвейг подозревала, что по крайней мере половину из них перехватывали по дороге. Но даже не в этом дело. Общее настроение оставалось прежним. Лорд Бринйольф, барон Эскера, хвалил дочь за чувство долга, однако сетовал на ее долгое отсутствие на родной земле. Отец настаивал на ее возвращении домой. Барон понимал, что находиться в Кингсхольме сейчас небезопасно. Сольвейг держала наготове упакованные сумки, а сильная лошадь стояла в конюшне таверны у западных ворот – на случай, если придется бежать.
Если новости и придут, то прежде всего в Кингсхольм. Она постарается пробыть здесь как можно дольше.
Погруженная в свои мысли девушка не заметила, как слуги убрали тарелку с нетронутым десертом, оставив чашку с подслащенным чаем в сельваратском стиле.
– Вас что-то беспокоит?
– Небольшая проблема, пустячок, на который даже не стоит тратить ваше время, – начала она.
– Пожалуйста, поделитесь со мной.
Сольвейг сделала глоток чая. Она недолюбливала сладкие напитки, но пришлось улыбнуться будто бы от удовольствия, прежде чем поставить чашку на стол.
– На днях я столкнулась на рынке с советником Арнульфом. Мне показалось, что он очень переживает из-за своей дочери, которая помогает вашим дивизиям на востоке. Казалось бы, советник должен гордиться, что Линнхайд удостоена подобной чести, но он возразил мне. По его мнению, здесь она принесла бы больше пользы отечеству. – Девушка изящно повела плечами. – Возможно, у него на уме выгодная партия для дочери или просто любовь пожилого человека к юному чаду.
Магахаран сидел молча в течение долгого времени, по-видимому, раздумывая.
– Думаю, мне удастся навести справки, – наконец вымолвил он.
– Что ж, буду у вас в долгу, – произнесла она.
– А Арнульф – у вас, – широко улыбаясь, добавил он.
– Точно, – улыбнулась ему в ответ Сольвейг. – Приятно общаться с человеком, который понимает все тонкости придворных игр.
– У вас новые друзья, – заметил посол. – Советник – член группировки короля при дворе, не так ли? А совсем недавно вы поддерживали Избранного и его радикальных соратников.
Магахаран – не единственный, кто удивлялся переменам в ее предпочтениях.
– Эскеру необходим сильный союзник при дворе. У Девлина был потенциал. Он поднялся из ниоткуда и стал генералом королевской армии. Он обладал мощью, но не знал, как ею воспользоваться. Он промотал свой политический капитал, а потом испарился, выполняя очередную миссию, да еще впутал в историю моего брата, – проговорила она со злостью.
Сольвейг знала, что граф воспримет ее слова так, словно она обвиняет Избранного в потере брата, который, по предположениям многих, был убит теми же ворами, которые лишили жизни Девлина.
– В смутные времена полезно иметь влиятельных друзей, – заявил посол. – Вот ваш король увидел преимущества в союзе с нами.
– Да, протекторат – дерзкий ход. Принц Арнауд обезопасил восток, и у вас есть возможности расширить свое влияние, – поделилась Сольвейг.
Граф Магахаран приподнял в удивлении бровь.
– Считается, что Эскер – ключ к северо-западным землям, – продолжала Сольвейг. – Мой отец не воспользовался своим влиянием, он никогда не любил находиться при дворе. Я, со своей стороны, вижу только преимущества от создания частного союза.
– Ваша сестра Мадрин…
– Моя сестра красива, однако она – не наследница отца, – перебила она. – И не пользуется доверием народа. А меня на родине знают: я патрулировала границы, следила за сбором налогов, принимала решения от имени отца. Когда придет время, возможно, много времени, народ примет меня как баронессу. Меня и моего мужа.
– Вы тщательно обдумали вопрос, – сказал посол.
– Пустой каприз, даже не стоило уделять этому столько времени, – ответила Сольвейг. Зерно посеяно, теперь пришло время сменить тему разговора, пока он не стал слишком напряженным. – Лучше поделитесь последними новостями. Вы уже решили, станет ли участвовать ваша лошадь в летних скачках? Я слышала, сын леди Венделы тренирует жеребца, который поразит наше воображение.
Граф Магахаран подхватил инициативу, и они разговаривали о всяких пустяках, пока не пришло время расставаться.
Сольвейг знала, что дала графу немало тем для размышления. Только глупец мог поверить, что сельваратцы удовлетворятся правлением в западных провинциях и так называемым протекторатом. Очевидно, укрепив свою власть, они станут искать способы расширить владения и на остальной территории Джорска.
Но война, как правило, изматывающее и дорогостоящее дело. Если северо-западные провинции можно будет убедить в преимуществе союза с Сельваратом, а, скажем, один из их лидеров свяжет себя узами брака с кем-то из сельваратской знати, тогда центральная часть королевства будет окружена с обеих
