взбирался еще мальчиком. А теперь воспоминание его юности снесли. Эта мысль вдруг заставила его почувствовать себя очень старым. Это чувство возникало у Рекса все чаще. Словно время убегало от него. Годы казались днями. Некоторые события будто произошли вот-вот, а на самом деле это случилось уже очень давно. Так и с того момента, когда он проделал этот путь в прошлый раз, прошло уже полгода, хотя сейчас думал, будто был здесь лишь полчаса назад. Да и те четыре года, которые он проработал в Кёльне, мало что собой представляли. Как будто он только недавно уволился из университета в Ахене. А годы в университете слились в несколько моментальных снимков. И на этих снимках действительно большую роль сыграл Виктор Хоппе. Да и как могло быть иначе? Их первая встреча произошла почти десять лет назад. А общаться они начали еще раньше. Он вспомнил точную дату, когда отправил открытку, с которой все и началось: 9 апреля 1979 года.
Он вздохнул и переставил ногу с педали тормоза на газ. Машина медленно тронулась и обогнула огромный кратер, вырытый в горе. Проехав его, Кремер посмотрел на часы на панели. Без пяти одиннадцать. Было воскресенье, 21 мая 1989 года.
После того внезапно оборвавшегося телефонного звонка женщины, пять дней назад, Кремер не мог успокоиться. Конечно, он задавался вопросом, что же случилось, но причина его беспокойства заключалась прежде всего в чувстве вины, которое вдруг вспыхнуло с новой силой. Ни на минуту его не оставляла мысль о том, что он тоже несет ответственность за все случившееся, хотя он и не знал, чем завершилась эта история. Но он должен был вмешаться, с самого начала. За несколько дней Кремер проникся осознанием этого. Он ни в коем случае не должен был быть таким малодушным. Он ведь не был таким. Никогда таким не был. Возможно (и Рекс очень надеялся на это), он горячится понапрасну, потому что, если бы на самом деле произошли ужасные вещи, если бы Виктор Хоппе зашел слишком далеко, тогда он, Рекс Кремер, должен был взять на себя ответственность.
С этой мыслью в десять часов утра в воскресенье он выехал из Кёльна. Решительный. Уверенный в себе. Но когда спустя час он ехал по «Дороге Трех Границ», весь его настрой по большей части улетучился, Кремер нервничал и боялся. Эти чувства сковывали его, но ничего поделать было нельзя.
Когда он въехал в деревню, церковный колокол звонил, не переставая. Кремер увидел несколько человек, спешно переходивших улицу в направлении к церкви, где, судя по всему, начиналась воскресная служба. Он притормозил, почти остановился, и, когда на улице не осталось никого, поехал дальше, к дому Виктора Хоппе.
Выйдя из машины, он сразу почувствовал, насколько удушливая стоит жара. Прогноз погоды обещал грозу, которая должна была положить конец зною, продержавшемуся уже несколько дней. Но пока было очень жарко и душно.
Его бросило в пот. Он вытер липкий лоб и пошел к калитке. Но не успел он дойти до нее, как из дома вышел Виктор. Рекс замедлил шаг и сделал глубокий вдох. Он не знал, вышел ли доктор ему навстречу или просто куда-то собрался.
— Я ожидал вас, — сказал Виктор, опередив его.
Доктор отпер замок и широко распахнул калитку. Рекс заметил, что в его бывшем коллеге что-то переменилось. Его волосы и борода. Особенно бросались в глаза неухоженные рыжие волосы. Они были почти до плеч.
— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал Виктор. — Вы пришли предать меня. Я знаю это.
— Что вы сказали?
Рекс смотрел на него удивленным взглядом, но доктор отвел глаза.
— Вы пришли предать меня, — повторил он. — Скоро вы вернетесь с большой толпой и предадите меня.
В его голосе не было угрозы, но Рекс почувствовал, как ему становится страшно. Виктор всегда вел себя немного странно, но таким, как он стоял сейчас, слегка покачиваясь, склонив голову, одной рукой держась за бок, а другой как будто хватаясь за воздух, — таким Кремер никогда не видел его раньше.
— Они не понимают меня, — продолжал Виктор. — Они не верят мне. Вы еще верите мне?
Рекс решил не отвечать. Он не хотел его провоцировать, осложнять ситуацию. Но Виктору не нужен был ответ. Он говорил дальше:
— Они не должны посадить меня в камеру. Они не могут. Это невозможно. Если они запрут меня, я не смогу выполнить мою миссию. У меня есть миссия.
— Виктор, может быть…
Виктор резко вскинул вперед руку и угрожающе выставил указательный палец.
— Вы предадите меня! — он повысил голос. — Вы сделаете это! Но человек, который предаст меня, для него было бы лучше никогда не родиться! Вы будете повешены, знаете вы это? Вы будете повешены!
Рекс попятился назад. На минуту их взгляды пересеклись. Взгляд Виктора был пуст. Как будто мужчина ослеп. Как будто он смотрел, но ничего не видел. Рекс отступил еще на шаг. Вытянутая рука опустилась, и Виктор рывком ухватился за край своей рубашки.
— Вы мне не верите, ведь нет? Вы все еще не верите мне, — сказал он и потащил рубашку наверх из-под ремня, все выше, пока не показался его молочно-белый тощий живот.
Рекс покачал головой.
— Вы хотите это видеть? Тогда вы поверите?! — закричал Виктор.
Он задрал рубашку еще выше. На боку у него была рана почти в десять сантиметров.
— Может, вы хотите потрогать? Тогда вы поверите?
Широко размахнувшись, Виктор поднес руку к ране и просунул в разрез два, а потом три пальца и раскрыл, нет, разорвал ее края.
Рекс отвел взгляд и попытался как можно незаметнее отойти назад. К горлу подступила дурнота. Перед глазами все поплыло. Тогда он быстро развернулся и побежал к машине. Рывком распахнул дверь и вставил ключ в зажигание. Потом на мгновение обернулся, чтобы посмотреть, не догоняет ли его Виктор, но тот по-прежнему стоял у изгороди, держа пальцы в ране.
Он остановился у пересечения границ трех стран, потому что ему стало нехорошо.
Голос. Слова. Рана. Пальцы в ране. При этом тягостная гнетущая жара. Духота. Этого для Рекса было слишком много. Он остановился, и его стошнило. Тягостное чувство медленно исчезло. Но голос Виктора продолжал раскатисто звучать в его голове.
Вы пришли предать меня. Скоро вы вернетесь с большой толпой и предадите меня.
И это были еще не самые страшные вещи, которые прокричал Виктор. Это были его галлюцинации. Рекс только совершенно не мог себе представить, откуда Виктор это взял или кто ему это внушил.
Вы будете повешены!
Об этой фразе Кремер беспокоился больше всего. Чем больше он об этом думал, тем больше эти слова, как удавка, затягивались на его шее. Он понимал, что Виктор потянет его за собой в своем неизбежном падении. Виктор попытается сбросить с себя ответственность. Он скажет, что Рекс Кремер все знал и не вмешивался, а даже поощрял его. И, кроме того, сам все и начал в тот день, 9 апреля 1979 года. И предъявит доказательства. А это так и было, черным по белому, с датой и подписью.
Вы обошли самого Господа Бога.
Измученный этой мыслью, Рекс Кремер подошел к вершине горы. Он направился к пересечению границ трех стран. А потом к самой высокой точке Нидерландов. И обратно к границам. Он обошел все вокруг. Нидерланды. Германия. Бельгия. И нигде не нашел покоя.
В конце концов Кремер направился к ограде котлована. Он посмотрел вниз и увидел метрах в десяти землю. Четыре бетонные опоры с железными колышками, как бешеные, вырывались из недр земли, как будто жадно хотели что-то схватить. Несколько минут он стоял у колодца, схватившись пальцами за проволочное заграждение, и пристально смотрел в глубину.
— Не прыгайте! — вдруг крикнул кто-то.
Он вздрогнул и обернулся. Какой-то человек с улыбкой прошел мимо.
Голос вывел Рекса из размышлений. Конечно, он не стал бы прыгать. Ни на минуту у него не могло возникнуть подобной мысли. Он стоял и думал над тем, как жить дальше. Ехать ли ему домой и там пассивно ждать. Как он всегда делал прежде. Терпеливо ждать, только в этот раз ждать, пока за ним придут. И даже
