достаточно красоток, но эта Дон Грэм… Что-то есть в ней особенное. Правда, в последнее время глаза у нее какие-то печальные. Она никогда не говорила о своей личной жизни, да он и не любопытствовал, но, видимо, у нее было не все в порядке. С помощью косметики она превращалась то в экзотическую женщину-вамп, то в простую девчонку, образ которой так нравится тем, кто рекламирует товары для семейного обихода, однако загадочная печаль в глазах оставалась.
Улица встретила Дон холодным моросящим дождем. Высматривая такси, она размышляла о себе. Что с ней такое? Почему нервы на взводе? Дурное предчувствие? Но что может случиться? Бренту сняли гипс, теперь он ходит, хотя и с палочкой. И денег больше не просит. Может, нашел щедрого спонсора?
Пожалуй, она просто устала. Устала? Это слабо сказано. Она опустошена — вот точное определение. И не столько физически, сколько душевно.
Дождь перешел в ливень. Не вернуться ли в студию, чтобы попросить Паркера подбросить ее до дома? И вдруг она увидела свободное такси. Вот уж чудо из чудес! В такую погоду найти такси в Нью-Йорке — большая удача. Все еще не веря своему счастью, Дон распахнула дверцу, плюхнулась на заднее сиденье и, назвав адрес, блаженно откинулась на спинку.
Водитель попался разговорчивый. Он сразу узнал Дон — видел в журнале или по телевизору. Оказалось, у него подрастает дочка, тоже хочет стать моделью. Что она посоветует?
Дон устало улыбнулась. Конечно, проще всего порекомендовать, судя по всему, честолюбивой девочке поискать другую профессию, менее изматывающую. Но еще обидится, не поверит.
— Скажите ей, пусть работает головой, мало только ухаживать за лицом и фигурой. Вечером — пораньше в постель. И — упражнения, упражнения… — Она улыбнулась. — А остальное зависит от госпожи удачи.
Слава Богу, приехали! Дон поспешно открыла дверцу и вышла из такси.
— Успеха вашей дочке! — попрощалась она с водителем, протягивая ему деньги со щедрыми чаевыми. — До свидания!
В квартире мигал огонек автоответчика. Ничего, его она послушает потом! А то вдруг надо кому-то перезванивать или, еще хуже, — куда-то ехать. Сейчас прежде всего — ванна.
Она повесила плащ и шляпу — пусть сушатся — и, захватив утреннюю газету, отправилась в ванную комнату. Плеснула бальзама в горячую воду — в воздухе запахло медом. Разделась, свернула белье, бросила его в бак.
Забравшись в ванну, развернула газету. Скотти! С листа на нее смотрело его улыбающееся лицо. Дон вгляделась в фотографию, погладила ее пальцем. Затем прочитала интервью. На вопрос о причине приезда в Штаты ответ уклончивый. Дон вспомнила, как Скотт говорил ей что-то о своем новом карбюраторе. Да не все ли равно, зачем он приехал? Главное — он здесь. Бросив газету на пол, она выскочила из ванной, обернулась махровым полотенцем, поторопилась к автоответчику. Наверняка Скотти звонил!
Первый звонок — от матери. Отец решил наконец уйти от дел. Правда, не совсем. Будет работать три дня в неделю. Дон с облегчением улыбнулась: знала, как мать беспокоится о его здоровье.
Следующий — от брата. Ли по существу повторил то же самое. Потом — от Алексис. Сестра говорила:
— Думаю, нам надо устроить праздник в связи с папиным решением. Но маме ничего не скажем, она ему передаст. Придется нам самим. С деньгами поможет Ли. Позвони мне завтра или послезавтра. Сегодня не надо. У меня свидание с одним крутым чуваком, так что вернусь поздно. Если вернусь…
Посмеявшись, Дон покачала головой. Ах эта Лекси! Флиртует напропалую — ничуть не меняется.
Запись кончилась. Больше звонков не было. Дон вздохнула — Скотт не звонил. Почему? И вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, потерянной… Они не виделись больше трех недель, она так скучала по нему. Днем отвлекала работа, но по ночам… А как было бы хорошо сейчас увидеться! У нее как раз впереди недельный отпуск.
«Возьму и просплю всю эту неделю!» — сказала она сама себе и вернулась в ванную одеваться. Посмотрела в зеркало — Боже, какая грусть в глазах! И ведь не прикажешь себе — не тоскуй. Это все равно что сказать — не дыши.
— Хватит! — произнесла вслух. В конце концов, у Скотта свои дела, которые требуют массу времени. Если не позвонил, не смог навестить, значит, был занят.
Дон с трудом заставила себя отключиться от мыслей о нем. Надела халат цвета морской волны, подпоясалась ярко-розовым пояском. И тут зазвонил телефон. Разговаривать ей ни с кем не хотелось, но она пересилила себя и подняла трубку.
— Привет! Как дела?
Как же она мечтала услышать этот голос!
На нее вдруг что-то нашло, взяла и с ходу объявила, что стоит совершенно голая, на теле только жемчужное ожерелье и мурашки.
Скотт шумно вздохнул:
— Не двигайся. Я сейчас!
Повесив трубку, из которой, к ее удивлению, тут же послышались короткие гудки, Дон бросилась в спальню — причесаться и привести лицо в порядок. Она не имела понятия, откуда он звонил, но, судя по тому, как Скотт водит машину, не позднее чем через полчаса появится.
Дон надевала сережки, когда услышала стук в дверь. Она бросилась открывать, но вовремя вспомнила, что одна и что это Нью-Йорк.
— Кто там?
— У кого тут мурашки? Сгоняю быстро и качественно…
Засов, цепочка, один замок, второй, — казалось, прошла вечность, прежде чем ей удалось открыть дверь внезапно онемевшими пальцами. Он стоял с таким большим букетом красных роз, который ей никогда не приходилось видеть, а ей преподносили немало букетов! С подчеркнутой официальностью произнес, видимо, заранее отрепетированную фразу:
— Тут четыре дюжины «Красавиц Америки», но ты вне конкуренции — неповторимая!
На глазах у Дон выступили слезы.
— Ты что это? — Скотт неловко засмеялся. — Я не хотел тебя обидеть!
— Разве ты не помнишь? — Она зашмыгала носом. — В детстве я всегда плакала в кино и над романами…
Букет был не единственным сюрпризом. Войдя в квартиру, он рассказал, что собирается в Сан- Франциско — местные виноделы заинтересованы в инвесторах.
— Как насчет того, чтобы двинуть со мной? Навестишь своих, побудешь у них, пока я буду сидеть на заседаниях, а ночи — наши, если пожелаешь, конечно.
— Конечно! Только к среде мне нужно обратно, — сказала она.
— Значит, включая сегодняшнюю, у нас в запасе шесть ночей.
— Мама с отцом наверняка удивятся. — Дон занервничала, но попыталась это скрыть. Второй визит подряд…
— Не хочешь их беспокоить? Не надо! Устрою тебя где-нибудь в другом месте, не в самом Сан- Франциско.
— Благодарю покорно, уж лучше я у них остановлюсь… Кстати, родители в курсе насчет нас. Конечно, я им ничего не говорила, — они сами все поняли. — Она засмеялась. — Удивительно, помудрели с годами!
— Я уж позабыл, как у тебя здесь здорово! — пробормотал Скотт, оглядывая комнату. На стенах гравюры, картины, повсюду растения, белый диван-кровать с мягкими подушками… Сознательно или бессознательно Дон копировала мать. «Впрочем, бежево-пастельные тона ей очень идут», — подумал он.
— Спасибо за комплимент. Мне здесь нравится. Это мой дом.
Ее квартира была на восьмом этаже, внизу всегда сидел привратник, тем не менее она никогда не уходила, не проверив, все ли окна закрыты. Вот и сейчас, войдя в спальню, первым делом закрыла форточку, чтобы не забыть. Справившись с этим, быстро собрала чемодан и вышла к Скотту.
— Я все проверил, — сообщил он, увидев, что Дон направляется на кухню. — Кофеварка отключена, окна закрыты, грабителям — надежный отпор.
