Джеми садится в машину Ника и тут же тянется к магнитоле. Она усмехнулась про себя, надеясь, что Ник переживет поездку под кантри.
— Я же тебе говорила: мы давно знакомы.
— Мы тоже, — возразил Себ. — Вместе месяц ошивались на стоянке для велосипедов, и я с первого дня понял: с ним что-то неладно. И не говори мне, что они с Кроуф… с Джеми еще тогда дружили. Твой брат шарахался от него как от чумы!
— Мы как-то ездили в Лондон оторваться, — повторила Мэй припасенную для матери ложь, — и там познакомились с Ником и его братом. С тех пор и дружим.
— Его зовут Алан, — произнес Себ другим тоном.
— Ты тоже с ним знаком?
— Не особенно, — проговорил Себ. — Просто бывал у него в магазине, когда искал альбомы по искусству — здоровые такие, с журнальный столик, с кучей иллюстраций. У меня, конечно, нет таких де… в смысле, не хотелось их покупать. Так вот, и там был этот рыжий парень. Когда выходили новые книги, он ставил их при мне в секции по искусству. До меня только с третьего раза доперло, что он это специально.
«Скорее всего, — подумала Мэй, вспомнив его наблюдательность, — Алан очень старался делать это незаметно. Интересно, скольким еще людям он вот так, тайком, помогал, стремясь хоть в чем-то искупить вину за выпущенного в мир демона?»
— Потом кое-кто пустил о нем мерзкие слухи, — продолжил Себ, держа руку на рычаге переключения передач, — но я им не очень-то верю.
У Мэй зазвонил телефон. Она достала его из кармана и чуть не засмеялась: на зеленом экране высветилось «Алан».
— Мэй, ты? — раздался голос из трубки. — Очень не хотел просить, но без тебя мне не справиться.
Ее сердце вдруг пустилось вскачь, обстановка нормального разговора с Себом расползалась по швам. Этакая глянцевая обложка реальности, которую Мэй себе создала: сорвешь, а под ней…
— Конечно, само собой, — ответила она. — А что случилось?
— Нужна твоя помощь. Только это опасно, — предостерег Алан. Тон его был серьезен, голос — неласков.
Значит, не шутит, сказала себе Мэй.
— Пора бы тебе уяснить: раз согласилась, пользуйся, — ответила она в трубку. — Ты где?
Алан замялся.
— Сначала пообещай ничего не рассказывать Нику.
Теперь уже Мэй одолели сомнения. Впрочем, желание разобраться пересилило.
— Обещаю.
— Встречаемся у виноградника Мэнстри, — сообщил Алан и отключился.
Мэй еще секунду разглядывала телефон, потом сложила его и задумчиво прижала к подбородку. Потом посмотрела на Себа, а он — на нее. У него всегда был пытливый вид, а сейчас — особенно.
— Можешь меня где-нибудь высадить?
Мэй нашла Алана на Мэнстри-филд, поскольку ворота виноградника после пяти закрывали. Себ ссадил ее неохотно, а перед этим долго набивался проводить, куда бы она ни шла. «Будем надеяться, он не подумал, что я покупаю здесь наркоту», — сказала себе Мэй, шагая по дорожке. Местность вокруг была знакомая — их уже несколько раз посылали собирать виноград. У Мэй при этом неизменно обгорал и облезал до ярко-розового цвета нос — в тон волосам. А вообще было весело: стоишь в прохладе среди лоз, любуешься зеленью, дышишь запахом винограда, перекликаешься с подругами…
Сегодня все вокруг было как тогда: яркое солнце освещало ряды сочно-зеленой листвы вдоль холмов, а по другую их сторону тянулись поля, ныряя в низины и поднимаясь вверх до самой опушки Хэлдонского леса — словно кто заполнил столбец в тетради и подвел черту. А в траве полей Мэнстри-филда сидел Алан, склонившись над книгой, и солнце искрилось медью с золотом в его волосах.
Когда Мэй подошла, он поднял голову, приложив ладонь козырьком.
— Что читаешь?
— «Он так и знал» Троллопа, — ответил Алан.
— Ясно, — сказала Мэй. — Я вообще не фанатею от того, что написали сто лет назад всякие покойники — те, у которых бакенбарды и обморочные дамы на кушетках. Не вижу смысла.
— Смысл в том, что это — гениальная классика, а она бессмертна, — ответил Алан. — Будешь так рассуждать — побежишь за нюхательной солью, потому что мне станет дурно.
Мэй села перед ним по-турецки. Алан прочел надпись на ее футболке и усмехнулся.
— Да, и все равно не люблю покойников, — сказала Мэй. — Они свое слово сказали, теперь — моя очередь.
— Мне нужно вызвать демона. С твоей помощью.
На этом Алан замолчал, потянулся за сумкой и спрятал книгу. Вместо нее на свет появились амулеты, камни со странной насечкой, деревянные женские фигурки, блестящие ожерелья из самоцветов, перемежающихся незнакомыми подвесками-символами, и знакомый зачарованный кинжал.
Вся эта магическая дребедень легла на траву и засияла в солнечном свете. Самый денек для пикника, а Алану подавай демона!
— Они иногда являются, даже если танцуешь в одиночку. Но без партнера и жар-плода тебе, считай, малой жертвой не откупиться. Демон способен просить что угодно в обмен на ответы. Цена будет высока. Можно умереть за одну только попытку, а ты всего дважды танцевала в круге. Если оступишься — хотя и это необязательно — лишишься самого дорогого. Демон вселится в тебя, и через час — ты труп.
Мэй посмотрела на него в упор. Он серьезно смотрел на нее голубыми глазами, сжав губы в нитку. Она с запинкой кивнула и потянулась за кинжалом, который Алан купил на майской Ярмарке.
Алан перехватил ее запястье, придавил к земле. Под ладонью Мэй была прохладная трава, пальцы Алана сжимали руку как тиски.
— Если ты думаешь рассчитаться за Джеми, то брось! — прошептал он. — Это — мои проблемы. Я не вправе тебя просить!
Мэй вдруг осознала, что голос у Алана звучит словно чужой — настолько тот не привык к правде. Теперь он говорил почти как Ник, глухо и резко.
Мэй спокойно посмотрела на демонова брата.
— И все-таки попросил.
Алан улыбнулся. От этой улыбки бросало в дрожь.
— Да.
— Потому что тебе больше не к кому обратиться. И потому что Ник не должен знать. Ну, и какого демона вызываем?
Алан напрягся, услышав, как она объявила вопрос решенным, и стиснул ей руку до боли.
— Лианнан.
— Отлично, — ответила Мэй. — Целые сутки не видела этой акульей улыбочки. Успела соскучиться.
Она снова потянулась к кинжалу, вырываясь из Алановой хватки. Он разжал пальцы, чтобы не сделать ей еще больнее, а в следующую секунду взял кинжал сам.
— Я вырежу круг. Меня в первый раз привели на Ярмарку в четыре года. Я и Ника научил это делать — водил его рукой, и ошибок не допущу.
— А я? — возмутилась Мэй.
— Послушай, — сказал Алан вполголоса, — ты и так будешь рисковать жизнью только потому, что я попросил. Позволь помочь хотя бы в этом.
Он посмотрел на нее с ужасающей решимостью, и Мэй в конце концов сдалась. Махнула рукой — мол, поступай как знаешь, — откинулась на согретую солнцем траву. Пока Алан вспарывал дерн, выводил
