— Я знала, что ты так считаешь.
— Считаю? Ты имеешь в виду, что считаю неверно?
— Подожди. Дай мне все поставить на огонь, а то я что-нибудь перепутаю. Ты можешь пока налить в чайник воды и нарезать хлеб для тостов.
Наступила тишина — наверное, минуты на три. Я молила, чтобы ко мне пришли верные слова, а затем я взяла стул и села напротив Сэма, глядя на него через кухонный стол.
— Будь добр, выслушай меня и попытайся вникнуть в то, что я говорю, Сэм, дорогой.
— Я постараюсь, — кивнул он.
— Пожалуйста, постарайся. Пожалуйста, представь себе вероятность того, что ты мог воспринимать меня в ложном свете. Ты — романтик, Сэм. Большой романтик. Это неплохо и нисколько не глупо. Мне нравятся люди с романтикой в сердце. Думаю, что сама была бы романтична, если бы Оливер Фой не убил во мне что-то.
— Он не убил, Кейси, нет. Ты все такая же…
— Пожалуйста, не перебивай, Сэм. Ты обещал выслушать. Теперь я уверена: ты помнишь, при каких обстоятельствах мы встретились и что случилось потом. Ты помнишь меня на «Кейси» в тот ураган, помнишь, что случилось с Дэниелом, когда нас выбросило в «Пасть Аллигатора»; помнишь, как я тащила тебя на гору, а потом через весь остров. Ты был беспомощен, не мог ничего сделать, поэтому для тебя я стала этакой героиней; а впоследствии ты еще преувеличил мои достоинства, потому что уже тогда ты догадался, что я не девушка-кули, за которую себя выдавала. Все это сделало меня очень интересной в глазах такого романтичного человека, как ты, Сэм. Ты был просто одержим мыслью получше узнать меня, поэтому заставил меня признать свое происхождение и бросился устраивать мою судьбу. Благодарю Бога, что ты помог мне. Я никогда не смогу вполне отблагодарить тебя, я говорю это искренне. Но ты возвел меня на пьедестал. Ты сделал из меня Кейси Браун, героиню. А потом принял поклонение героине за любовь.
Он собрался было возразить, но я остановила его жестом.
— Нет, мы не будем бесконечно спорить по поводу разных взглядов на это, Сэм. Нам не стоит опять об этом говорить. Все, чего я прошу: подумай хорошенько о том, что я сказала. Выбрось из этой истории ураган и Ла-Фасиль, а также загадку девушки-кули, и предположи, что такая же девушка, как я, родилась и проживает в Хитсайде — и ты нисколько не увлекся бы мною, я уверена. — Я встала из-за стола и добавила спокойно, будто само собой разумеющееся: — В особенности, когда рядом такая женщина, как Лайза.
Он недоуменно заморгал глазами, затем слегка пожал плечами, начал было что-то говорить, но остановился. Он протянул мне руки с покорной улыбкой.
— Ты развенчала меня в пух и прах, Кейси. Все, что мне остается — это извиниться за то, что выставил себя ночью на посмешище. Ты сказала что-нибудь Лайзе?
— Нет. — Я была занята у плиты. — Сплетничать я не люблю, к тому же я ни за что не посмею причинить Лайзе боль.
— Причинить боль?
Я взглянула на него через плечо:
— Она — твоя подруга детства, Сэм, но она не мужчина, она — женщина. Как ты думаешь, что она почувствует, когда узнает, что ты двое суток пропадал у продажных женщин, пил виски — и все потому, что тебе показалось, будто тебе не отвечают взаимностью? Ты нанес оскорбление самому себе, потеряв самоуважение; но ее это также унизит и заденет.
Он положил подбородок на скрещенные на столе руки.
— Ты ранишь прямо в сердце, девочка моя, — пробормотал он. — Может быть, она как-то догадывается.
— Каким образом? Ты так поступал и раньше?
Он взглянул на меня, и в глазах его появилась горькая усмешка.
— Мне тридцать шесть, и я никогда не был святым, но никогда не заходил так далеко в разгуле, как сейчас.
— В таком случае, не думаю, что она догадается. Я смыла с твоей рубашки губную помаду, а для того, чтобы пиджак не пах виски и этими ужасными духами, я почистила его дезинфецирующей жидкостью.
— О Боже… — простонал он. — Большое спасибо, золото мое.
— Иди пройдись пешком, пока Лайза не увидела тебя. Это освежит тебя и снимет отеки глаз.
— Господь с тобой. — Он начал было смеяться, но поморщился от боли и сказал: — Может быть, мне тоже можно выпить кофе, если ты варишь для Чеда?
— Конечно, там хватит для вас двоих.
Я услышала шаги на лестнице, ведущей в холл.
— Кейси, ты видела Сэма? — донесся голос Чеда.
— Да, он здесь со мной. — Я чуть повысила голос.
Секунду спустя появился Чед.
— Мне показалось, что в ванной остались следы возвращения блудного сына. — Он взглянул на Сэма и усмехнулся: — Ты поглощал огненную воду, о Великий Вождь.
— Не будете ли так добры оба покинуть мою кухню и подождать в столовой? Ваш завтрак будет готов через пять минут. Что касается Сэма — так он просто устал, — сказала я.
— Конечно, — торжественно сказал Чед. — Пойдем, старина Сэм: если тебе трудно подниматься по лестнице, можешь опереться на мою руку.
Когда они вышли, я с облегчением вздохнула. Хорошо, что Сэм заговорил сам: тем самым он дал мне возможность вложить в его голову мысль, что его так называемая любовь ко мне — не что иное, как преувеличенное поклонение перед героизмом. Я надеялась, что он это осознал, но, как бы то ни было, вопрос был прояснен.
Чуть позже я присоединилась к ним за столом. О недавнем исчезновении Сэма не было сказано ни слова. Они обсуждали два варианта игры в покер, насколько я потом поняла. Для меня это было за гранью понимания, поэтому я напряженно думала о том, должна ли я, жена и хозяйка салона, знать хотя бы основы карточной игры. И тут Сэм сказал:
— Всего один сэндвич — это достаточно для тебя, Кейси?
— Бог мой, конечно, это даже много. Я завтракала, а потом буду обедать. Если я буду есть больше на ленч, то я потолстею.
Сэм кивнул и налил себе еще кофе.
— Лайза тоже ест только сэндвич, но она все равно остается пышкой.
Чед кивнул.
— Всегда была толстушкой, правда?
— Ну да. Наверное, такой уж ее сотворил Господь.
Я ощутила, как в груди растёт гнев на них двоих, и пыталась не повышать голоса:
— Не слишком деликатно с вашей стороны обсуждать Лайзу за глаза.
— Ты неверно понимаешь, Кейси, — возразил Сэм. — Мы бы сказали то же самое, если бы Лайза была сейчас здесь. Мы всегда подтрунивали над ее пышными формами, правда, Чед?
— Часто, — согласился Чед. — По крайней мере, когда были мальчишками.
— Но теперь вы не мальчишки, и я надеюсь, что вы себе более этого не позволите! — яростно произнесла я, и голос мой задрожал. — Лайза — не толстушка, она просто женственна, и если бы даже она была полновата, то ей это подходило бы как нельзя лучше, потому что у нее милое круглое лицо, хорошенькое, как картинка; чудесные глаза и красивые руки; а на самом деле у нее прекрасная фигура и самое доброе сердце; и она грациозно двигается. Вы что, так и не поняли своего счастья, когда она все эти годы заботилась о вас? — Голос мой звенел. — Однажды ее встретит мужчина, который увидит ее истинную красоту, и он женится на ней. Вот тогда вы пожалеете! А она избавится от двух слепцов, которые не находят ничего лучшего, как называть ее толстушкой, пышкой и коротышкой! А теперь я прошу извинить меня.
Я отложила свой наполовину съеденный сэндвич и пошла к двери. Руки мои тряслись, и я была поражена сама своим срывом, но я не жалела ни об одном сказанном слове. За моей спиной царила оглушающая тишина. Как только я взялась за ручку двери, Чед произнес:
— Подожди, Кейси, Пожалуйста.
