неблагодарная. Но разве я не могу остаться и помогать вам? Пожалуйста?! Я уверена, что смогу быть вам полезной.
Ответил мне мистер Феншоу. Видно было, что он расстроился, но в его голосе звучало сочувствие:
– Боюсь, что нет, моя дорогая. Видишь ли, мистер Грешем обеспечивает начальный капитал, который дает возможность продлить работу миссии мисс Протеро, но его щедрость зависит от того, согласишься ли ты поехать в Англию, как член его семьи. Было заключено соглашение. И что же, теперь ты хочешь, чтобы мы уехали и дети остались с тобой без всякой помощи на долгие годы? Я уверен, что нет, если ты их любишь. А мы смогли в этом убедиться.
Надежда умирала, потому что я понимала, как малодушно просить разрешения остаться. Я всегда была уверена в том, что мисс Протеро совершала ошибку, отказываясь продавать наших девочек в наложницы или прислугу, когда они взрослели и их уже нельзя было держать в миссии. Мы отдавали их бесплатно, а результат был тот же. Два дня назад я жалела, что не могу продать Юлан. А сейчас должны продать меня, и я вряд ли буду жаловаться, потому что цена, которую за меня дают, позволит миссии просуществовать несколько спокойных лет. Я подумала мимоходом: «Что представляет собой мистер Грешем?» – и быстро прогнала прочь мысль о нем.
Я попробовала улыбнуться и ответила:
– Да, я понимаю, сэр. Когда я еду?
– Через несколько дней. Я отвезу тебя на вокзал в Янгсу. Миссия пришлет кого-нибудь. Тебя там встретят, и вы поедете на поезде в Тяньцзинь. – Он улыбнулся мне ободряюще. – Ты когда-нибудь видела море?
Я отрицательно покачала головой.
– Это будет настоящее приключение, Люси. Ты отправишься домой на пароходе. Замечательная Транссибирская магистраль будет завершена только через год или два. Двое наших миссионеров возвращаются в Англию, они будут сопровождать тебя, и, я уверен, ты прекрасно проведешь время.
Я сказала:
– Благодарю вас, сэр, – и поднялась со стула. Чувствовала я себя странно, как будто мозг мой уснул, и я могла ни о чем не думать, ни о чем не волноваться. С трудом вспомнив о гостеприимстве, я сказала: – Вам и вашим друзьям нужно где-то спать. Здесь спальня мисс Протеро, я сменила простыни. Боюсь, они старые и штопаные, но чистые. Есть еще несколько комнат, но там – ни матрасов, ни постелей. Я знаю, вы что-то привезли с собой. Показать вам комнаты?
– Ни к чему, милочка, – твердо сказала миссис Феншоу. – Я осмотрела все здание. Ты можешь не волноваться. Я все устрою.
– Очень хорошо, миссис Феншоу. Я возьму с собой младенца, ночью покормлю, у нас есть материнское молоко в кухне.
– Ты не сделаешь ничего подобного, Люси, – заявила она, но совсем не зло. – Одна из китайских девушек проследит за всем. А теперь – в постель, дитя мое, ты, должно быть, устала.
Я уснула быстро, но спала плохо. Мне снились тревожные сны, и я проснулась утром с облегчением. В моих снах все перепуталось и пугало: мисс Протеро встала из гроба и колотила, как безумная, по фисгармонии; Роберт Фолкон верхом (золотистые волосы, как нимб над его головой) преследовал меня в бесконечном лесу, угрожая длинным мечом, пока, наконец, я не нашла убежище в большом красном склепе и тут же наткнулась на мандарина в блестящем синем шелковом кимоно, преградившего мне путь. Он прижимал маску к лицу, и я подумала, что это мандарин Хуан Кунг, но, когда он опустил маску, я увидела лицо Николаса Сэбина, за которого вышла замуж и который уже умер. Он рассмеялся, глаза смотрели злобно. Он сказал: «Тебя предупреждали, Люси! Тебя предупреждали!» Я отвернулась и снова бросилась бежать. Но теперь кругом был туман, и тонкий голос, доносившийся неизвестно откуда, завывал: «Над ним разверзся мир златой, Хранимый медвежонком в небесах…» Голос пропал, туман рассеялся, и я очутилась в приемной доктора Ленгдона. Он растворял золотые соверены в стеклянной банке с зеленой жидкостью. Путаница ночных кошмаров привела меня к дому, который я знала по загадочному рисунку. Дом назывался «Луноловы». Я вошла и оказалась в толпе чужаков, англичан, которые не видели и не слышали меня. Они проходили сквозь меня, словно я была привидением.
Утром я достала кусок грубого холста с изображением «Луноловов». Он, бывало, приносил мне успокоение, хотя я и не знала почему. Сегодня же, глядя на него, я почувствовала беспокойство, почти страх. Я сказала себе, что это из-за того, что он напоминает Мне о незнакомой земле, в которой мне скоро придется столкнутся с другой, новой для меня жизнью, и убрала рисунок.
Следующие несколько дней я чувствовала себя, как привидение из своего сна, потому что вдруг оказалось, ЧТО мне нечего делать и не о чем беспокоиться. Под руководством миссис Феншоу миссия сразу преобразилась. Миссис Феншоу делала все легко и хорошо. Я была несчастной, потому что поняла, что я все делала плохо и не так. На второй день мисс Протеро похоронили под старой сливой у стены, окружающей миссию. Мистер Феншоу отслужил панихиду, над могилой уста-штили деревянный крест, пока не будет сделано надгробие с эпитафией. И я опять поняла, что была не права, когда хотела отвезти мисс Протеро в Ченгфу. Конечно, ее следовало похоронить здесь, где она так долго трудилась и где спасла столько жизней.
На третий день я встала рано утром и пешком отправилась в Ченгфу. Я могла взять повозку с мулом, но чувствовала, что теперь у меня нет на это права. Через два часа я была у дома доктора Ленгдона. Когда он открыл мне дверь, я увидела, что он очень осунулся и под глазами у него темные круги. Он сначала растерялся, увидев меня, затем взял за руку и завел в дом.
– Входи, Люси. Не ожидал так быстро тебя увидеть. Я хотел навестить вас в миссии через день-два, но был очень занят.
Он принялся заваривать чай, и мне показалось, что он избегает смотреть мне в глаза.
– Я пришла, как только смогла, доктор Ленгдон. Пожалуйста… что случилось? Я имею в виду мистера Сэбина.
У меня начали дрожать руки.
– Мне удалось сделать то, о чем ты просила, – сказал доктор Ленгдон, глядя на кипящий чайник. У него было измученное лицо. – Позже я отведу тебя на кладбище, Люси.
Мне было трудно говорить, но я пересилила себя и спросила:
– Что случилось? Что они сделали?
Он покачал головой.
– Не спрашивай, Люси. Незачем. И теперь это уже не имеет значения. Он просил тебя не думать об этом, вообще о нем не думать. Расскажи лучше, как у вас в миссии? Как мисс Протеро? Дозу увеличили?
Мне понадобилось несколько минут прежде, чем мой голос стал мне повиноваться. Я рассказала ему обо всем, что произошло за эти несколько дней: о смерти мисс Протеро и приезде мистера и миссис Феншоу с помощниками. Было о чем рассказать, наш чай остыл пока я говорила. Доктор Ленгдон не удивился известию о смерти мисс Протеро, об остальном он слушал очень внимательно с постепенно растущим интересом.
– Итак, ты будешь жить в приличной семье в Англии, – заключил он, пристально глядя на свою чашку с чаем. – Что ж, это многое сразу решает. Разве ты не довольна, Люси? Господи! Ты так об этом говоришь, словно список покупок читаешь!
– Наверное, потому, что я не хочу никуда ехать. Но должна из-за того, что этот джентльмен оплачивает работу нашей миссии. Я не могу отказаться.
– Так будет лучше, Люси. – Он медленно покачал головой, отсутствующе глядя в пространство. – В Китае очень скоро станет неспокойно, очень опасно. Если б я был моложе, я бы сам уехал… было бы куда. – Он встал, открыл ключом небольшой шкафчик и вынул оттуда длинный коричневый пакет и отдельный лист бумаги, сложенный пополам. – Если ты через несколько дней уедешь, мы можем больше не увидеться. Так что возьми сейчас. – Он протянул мне конверт, и я увидела на нем размазанный отпечаток большого пальца. – Здесь все брачные документы и завещание.
Я решила, что след на конверте был оставлен Николасом Сэбином. Я вдруг очень отчетливо себе его представила и вздрогнула.
– Есть еще, – медленно сказал доктор, – для тебя записка от него.
– Записка? – удивленно переспросила я.
