– Мне кажется, это отличная идея, Бекки.
Миссис Грешем посмотрела на меня.
– Что ты об этом думаешь, Люси?
Я посмотрела на Марша и заметила, как он, едва заметно, отрицательно покачал головой. Глядя в подол, чтобы не выдать своей радости, я сказала:
– Мне кажется… что я уже многому научилась. Мне не нужны занятия.
– Фу! – сказала Эмили. – Она до сих пор не может сесть в экипаж, чтобы не продемонстрировать своих конечностей, мама. А когда мы ездим с визитами, она улыбается слугам и говорит им «спасибо». Ты слышала, мама?
– Мы должны быть снисходительны к чужим ошибкам, дорогая Эмили, – ласково сказала миссис Грешем. – Я знаю, что Люси старается, но ей еще многому нужно научиться. А Марш в этом смысле будет отличным учителем. Я сама слишком занята. Очень хорошо, Марш. Решено. Ваше предложение одобрено. А сейчас можете идти.
– Хорошо, мадам.
Когда Марш вошел после обеда в комнату для шитья, я подошла к нему и обняла, чем совершенно его обескуражила.
– Мисс Люси! Ведите себя прилично!
– Да, я буду вести себя прилично! Я обещаю. Спасибо вам от всего сердца, Марш! Вы такой славный!
С этих пор тот час, что я проводила в обществе Марша, был самым счастливым временем за весь день. Я внимательно слушала, когда он объяснял правила этикета, озадачивавшие меня, и учил, как, например, помешивать чай или как подавать руку для рукопожатия, чтобы только пальцы оказались в чужой ладони. Когда он обучал меня какой-нибудь церемонии и для этого изображал даму или джентльмена, нам приходилось останавливаться, чтобы отдышаться от подступавшего смеха. Но я старалась учиться прилежно. Я знала, что, чем быстрее усваиваю все премудрости, тем больше у нас остается времени на искусство беседы. А это означало, что мы могли спокойно обсуждать с Маршем самые разные темы, получая при этом удовольствие. Он рассказывал мне о своей службе в Британской армии и с интересом слушал мои рассказы о Китае.
Я рассказала ему о мисс Протеро, докторе Ленгдоне, и мне иногда очень хотелось рассказать ему о Николасе Сэбине. И хотя я полностью доверяла Маршу, это была не моя тайна. Если мне суждено исполнить последнюю волю человека, за которого я вышла замуж при таких странных обстоятельствах, я ни с кем не должна говорить об этом, пока не увижусь с адвокатом.
В этом была проблема. Шесть месяцев, о которых просил Николас Сэбин, почти прошли, и я стала плохо спать по ночам, размышляя над тем, как мне удастся попасть в Лондон и встретиться с поверенным, не объяснившись сначала с мистером Грешемом. А это, я знала, будет неприятное объяснение. Мне хотелось поговорить с мистером Грешемом после того, как я сделаю то, о чем просил меня Николас Сэбин, иначе мистер Грешем может не разрешить мне встречаться с адвокатом.
У меня не было своих денег, и я не могла купить билет на поезд, значит, придется идти пешком. Если я выйду рано утром, в семь, и надену свои старые войлочные сапоги, которые привезла из Китая, то смогу пройти шестнадцать миль до полудня. Два часа я оставляла себе на встречу с адвокатом. Дома я буду часов в шесть или семь вечера. Но меня не будет в «Высоких зарослях» слишком долго. Мое отсутствие заметят. Когда же я задумалась над этим серьезно, то поняла, что, если даже одолжу денег у Марша на билет, все равно меня не будет слишком долго, чтобы этого не заметили.
В середине октября я решила, что отправлюсь в Лондон на следующей неделе. На худой конец, оставлю мистеру Грешему записку, что вернусь вечером и все ему объясню. И снова Марш пришел на помощь, на этот раз совершенно случайно. У него раз в месяц был выходной, и, когда подошел очередной выходной в октябре, он обратился к мистеру Грешему с предложением разрешить ему свозить меня в Лондон и показать достопримечательности для продолжения моего образования, а также для того, чтобы у меня были новые темы для светской беседы.
Как обычно, ответ на предложение должна была дать миссис Грешем. Ей казалось не совсем приличным то, что меня будет сопровождать дворецкий. Но поскольку Марш оказался хорошим наставником и она вот уже целую неделю была довольна результатами моего обучения, миссис Грешем решила, что поездка в Лондон будет для меня полезной. Она попросила мистера Грешема дать Маршу денег на билеты и экипаж, который нам придется нанять в Лондоне, а также на обед в приличном ресторане.
В Лондон мы отправились в среду. Прежде чем поехать с Маршем на станцию на десятичасовой поезд, я еще раз проверила, на месте ли моя сумочка и конверт с документами. В купе, кроме нас, никого не было. Я подождала, пока поезд отойдет от Чизлхеста и сказала:
– Марш, вы выполните одну необычную просьбу?
– Да, конечно, если смогу, мисс Люси. Вы хотите посетить какое-то место? Я думал сначала показать вам Тауэр…
– Нет, мне нужно кое-что сделать, – от волнения я его перебила. – Мне очень трудно объяснить, потому что это тайна, и сейчас я не могу вам ее рассказать. Но мне нужно в адвокатскую контору на Грейз Инн.
– Адвокатскую контору? – он смотрел на меня очень серьезно и озадаченно. – Я не хочу вмешиваться в ваши дела, мисс Люси, но вам следовало поговорить об этом с хозяином.
– Я поговорю с ним сегодня вечером, я должна это сделать. Но я не могу рассказать ему сейчас. Понимаете, в Китае произошло одно событие, и я поклялась, что через шесть месяцев после приезда в Англию я… отнесу бумаги в адвокатскую фирму и не пророню ни слова, пока этого не сделаю.
Марш, нахмурившись, покачал головой.
– Обещания нужно выполнять. Но не дали ли вы его слишком поспешно? Вы уверены, что это не какие- нибудь махинации?
– Уверена. О, пожалуйста, поверьте мне. Я дала обещание человеку, который спас меня от беды. Я… я не хочу об этом говорить, но вам расскажу. Нам в миссии было нечего есть, и я пробовала воровать в Ченгфу, я так уже раньше делала, но на этот раз меня поймали. Мне отрубили бы руку, если бы этот человек не дал денег доктору Ленгдону, чтобы он подкупил чиновников.
– О, боже, дитя мое! – тихо сказал Марш. Он потер глаза и осторожно взял мою руку в свою: – И вы пообещали. Я догадываюсь, что этот человек англичанин, раз он просил вас передать бумаги английскому адвокату. Он все еще в Китае?
– Нет… в каком-то смысле, да, – мне пришлось остановиться, чтобы проглотить комок в горле. – Он осквернил могилу, и мандарин приказал его убить на следующий день. Я видела, где он похоронен, когда ходила прощаться с доктором Ленгдоном.
– Итак, это – просьба покойного, – медленно произнес Марш, – вы, конечно, не можете не выполнить ее, мисс Люси. Мы поедем на Грейз Инн, и, если мистер Грешем будет недоволен, а я не сомневаюсь, что он будет недоволен, мы ответим за это вместе.
Я испугалась.
– О, Марш! У вас тоже будут неприятности. Извините меня, я не подумала об этом!
– Не переживайте за меня, мисс Люси. – Он крепко сжал мою руку и отпустил. – Поверьте мне, если мистер Грешем решит уволить меня за то, что я помог исполнить просьбу, данную человеку, приговоренному к смерти, то я с радостью найду другого хозяина.
Мы замолчали, слушая мерный стук колес. Мне стало легко и стыдно одновременно: ведь Марш теперь знает, что я была воровкой. Наконец, я виновато сказала:
– Я знаю, что воровать грешно, но мне нечем было кормить детей. Пожалуйста, не думайте обо мне дурно.
Он очнулся от своих мыслей и так посмотрел на меня, как будто мои слова его потрясли.
– Думать о вас дурно, мисс Люси? Не бойтесь, я никогда не буду думать о вас плохо. Я видел голод, и мне нетрудно представить, в какой ситуации вы оказались. Вы рисковали и могли получить увечье ради детей, которые от вас зависели, – он играл желваками. – А они презирают вас за то, что вы не умеете размешать чай, как положено!
Вот тут я заплакала, взяв его под руку и уткнувшись ему в плечо: я была счастлива, что он по-прежнему мне друг.
