«Луноловам». Я побежала за ним. Он, наверное, услышал мои шаги, потому что остановился и оглянулся. Он всматривался в клочья дыма, плывущие в воздухе. Порыв ветра отнес дым в сторону, и я остановилась, словно наткнулась на невидимое препятствие. У меня подкосились ноги. Это – не Роберт Фолкон. Человек, которого я увидела, лежал в могиле на другом краю света. И звали его Николас Сэбин.
Я сгорбилась, закрыла лицо руками. Наверное, я сошла с ума. Он стоял у меня перед глазами. Я видела густые темные волосы, спадающие на лоб, узкие скулы и широкий рот. Другими были только глаза: они не улыбались насмешливо, как прежде, в них была пустота.
Я медленно подняла голову, опустила руки и посмотрела туда, где он стоял.
Никого. Темнота и клубящийся дым. Ничего больше.
Я так сильно стиснула зубы, что у меня заболели челюсти. Я сделала то, чего раньше никогда не делала, о чем только в книгах читала: я больно ущипнула себя за щеку и поняла, что не сплю. Я видела Николаса Сэбина или человека, как две капли воды на него похожего? Может, я видела призрак? Или я внезапно сошла с ума?
Мне казалось, что я тоже призрак. Я повернулась и побрела на свет костра, который был от меня примерно в ста шагах. Я не могу сейчас никого видеть, не должна. Иначе, если со мной кто-нибудь заговорит, я сорвусь и дам волю разгулявшимся нервам. Я повернула направо. Нужно обойти костер, чтобы добраться до «Высоких зарослей» незамеченной. Мне хотелось запереться в своей комнате. Там я успокоюсь и возьму себя в руки.
Ноги налились свинцом, но я все равно бежала, спотыкаясь. Меня тянуло прочь от этого места, населенного призраками. Я хотела в «Высокие заросли», там тепло и безопасно. Нога попала в пустоту, я беспомощно подалась вперед и покатилась вниз, вскрикивая каждый раз, когда ударялась о кочки, и пытаясь схватиться за что-нибудь. Я забыла, что мы на холме, забыла про крутой спуск.
Падая, я подставила руки, чтобы уберечь лицо. Я катилась вниз всего несколько секунд и поняла, что спуск сейчас закончится. Нога моя за что-то зацепилась, и меня перевернуло.
В голове вспыхнуло, и мир вокруг перестал существовать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я продрогла насквозь. В голове – тупая ноющая боль, очень болело над ухом. Я лежала боком на холодном влажном камне. С трудом сев, я осторожно потрогала шишку на виске, очевидно, от удара о камень. Мне казалось, что я очнулась не от обморока, а от сна. Я смутно помнила, как меня подняли чьи-то сильные руки, и голос что-то нашептывал мне. Но эти воспоминания таяли с каждой минутой.
Внезапно накатила тошнота, лицо покрылось холодным потом. Отдышавшись, я медленно встала на колени и огляделась. Мне стало страшно, и я судорожно вскрикнула. Ничего не видно: ни мерцания звезд, ни пламени костров в долине, ни ракет в небе. Вокруг было черно. Я ослепла.
В панике я поползла. Я судорожно водила руками – искала траву, пучками росшую на склонах. Но вместо травы кругом были камни, и никакого склона не было, я находилась на плоской каменистой площадке. Я упала не здесь. Может быть, я еще какое-то время брела, ничего не соображая, пока окончательно не потеряла сознание?
Воздух вокруг был странным: никакого движения, ни малейшего звука. Я плотнее закуталась в пальто и услышала слабый шум. Спички… коробок спичек, неполный. Я вспомнила, что положила его в карман, когда выходила из дому, на всякий случай, если мне разрешат поджечь фейерверк. Руки так замерзли и дрожали, что я долго не могла вынуть спичку. Пламя от нее так меня приободрило, что я чуть не разрыдалась.
Я не ослепла.
Я подняла спичку. Я сидела у неровной каменной стены, довольно длинной, потому что конца мне не было видно. Напротив меня, футах в двадцати, – другая стена из грубого камня. Надо мной – каменный потолок, с которого капает вода. Огонь обжег пальцы, и спичка погасла, стало еще темнее. Я знала, где находилась. Ужас охватил меня.
Я была в Чизлхестских пещерах, громадном подземном лабиринте. Одни говорили, что пещеры были вырыты еще в доисторические времена, другие – что здесь добывали мел несколько столетий назад. Никто точно не знал, как они здесь появились и зачем. Исследовано было примерно двадцать миль этого обширного лабиринта, но никто не знал его истинной протяженности.
Я отчаянно чиркала спичкой, затем приказала себе остановиться, и меня снова затрясло. Спички сейчас бесценны, нельзя просто так их расходовать. Очень осторожно я положила спички в карман и прислонилась к стене, обхватив голову руками: мне надо подумать.
Попала я сюда сама или кто-то меня принес, как мне показалось, ответа на этот вопрос я сейчас найти не могла. Единственный известный мне вход в пещеры был рядом со станцией в Чизлхесте. По прямой это больше мили от имения, и гораздо дальше, если идти по дороге. В Чизлхесте вход в пещеры был открыт для посещений. Экскурсоводы водили небольшие группы желающих на несколько сотен ярдов в глубь лабиринта и показывали несколько пещер. Дальше никто не ходил, деревянные преграды огораживали этот участок от остального лабиринта для того, чтобы самые беспечные не могли самостоятельно уйти дальше и заблудиться.
Я слышала, что есть и другие входы и выходы. У мистера Грешема в библиотеке была маленькая книжечка, в которой говорилось, что во времена Кромвеля от одного или двух больших поместий были прорыты тайные ходы к пещерам, там скрывались роялисты. Но оказалось, что даже старожилы не помнят, где эти ходы.
Становилось все холоднее и холоднее. Я понимала, что если не найду выхода отсюда, то погибну от холода уже через несколько часов. Однако выбраться из этого лабиринта практически невозможно. Я старалась гнать от себя эту мысль. Мне нужно побороть растущую панику и постараться с максимальной пользой использовать свою единственную удачу – спички.
Я стала думать, что еще может пригодиться. Сумочка пропала, я понятия не имела, когда и где я ее потеряла. В кармане был носовой платок и небольшой сверток с двумя бутербродами, которые приготовила миссис Троубридж. Было решено, что мы съедим бутерброды вместе с колбасками у костра. На мне все еще была фетровая шляпа с длинной булавкой, которая и удержала шляпу, когда я упала, и потом, когда я каким-то образом попала сюда. Жаль, что это не летняя соломенная шляпа: солома хорошо горит.
Я наклонилась и начала рвать нижнюю юбку. Из клочков я сплела косичку, оставив на конце кисточку, и положила косичку в карман. Зубы у меня стучали, когда я начала смазывать самодельный факел маслом с бутербродов, благословляя миссис Троубридж за то, что она не пожалела масла.
Я вынула из шляпы шпильку, воткнула ее в непромасленный конец косички, и получилась ручка факела, теперь я не обожгусь. Только после этого я встала и чиркнула спичкой. Я вышла на середину туннеля и замерла. Никакого движения воздуха, пламя ровно горело. Я пристально всматривалась в огонь, и мне показалось, что пламя движется вправо. Я поднесла спичку к своему примитивному факелу и с радостью увидела, что ткань медленно загорелась.
Не мешкая ни секунды, я пошла вдоль туннеля туда, куда указывало пламя на спичке. Я понимала, что могу ошибаться и что едва заметное движение воздуха еще не означает, что выход находится там, где мне показалось. Я могу запросто уходить все дальше от входа, в глубь лабиринта. Но мне нужно принять какое- то решение. Уж лучше действовать по плану, чем блуждать в потемках.
Я прошла всего тридцать шагов и оказалась у начала другого туннеля, который шел под прямым углом к первому. Я быстро затоптала огонь, чтобы не жечь зря факел, и зажгла спичку. Мне панически не хотелось этого делать, потому что с каждой сгоревшей спичкой надежда моя таяла, но, решив идти по направлению пламени, я не хотела гадать, а пламя факела, висевшего на булавке, было слишком большим и неровным, и определить по нему направление движения воздуха было невозможно.
Понять, откуда тянет, было трудно, но я решила, что иду правильно, и, проигнорировав боковой проход, пошла дальше, успев снова зажечь факел, пока спичка не погасла. Я считала шаги и, пройдя еще сорок семь шагов, оказалась у развилки. Пламя третьей спички тянулось определенно влево, и я пошла по левому проходу. Следующие сто двадцать три шага я прошла быстро, потому что, хоть этот туннель и петлял, от него не шло никаких других проходов. Факел сгорел, и я присела, чтобы намазать маслом очередную косичку.
За следующие несколько минут я прошла всего четыреста шагов, сожгла три факела и восемь спичек: теперь проходы пересекались, появлялись новые то справа, то слева. Глаза начали слезиться от напряжения, особенно когда я пыталась разглядеть направление пламени у каждой развилки. Иногда пламя
