Она побледнела. На ее лице не осталось ни кровинки. Темные впалые глаза смотрели куда-то в пустоту. Мне показалось, что их застилает безумие. Ее голос прозвучал неестественно.
— Что вы об этом знаете? Она была дикой, неуправляемой, похотливой, в точности как ее отец. Это называется нимфоманией. Что мне еще оставалось делать? Если бы мне пришлось пережить это еще раз, я бы поступила так же. Она моя дочь, но также, как ее отец, не вылезает из неприятностей. Ее отец, был гнусным человеком. У нас была молодая прислуга — шведка. Он изнасиловал ее, а потом откупился. Такое он проделывал в собственном доме. Он жил со шлюхами, валялся в, грязи, как свинья. Когда я увидела, что и Вивиан такая же, я хотела помешать ей в этом. Не помогло.
— Значит, у вас была причина убить обоих братьев. А Занга?
— Он тоже меня шантажировал.
— Тут что-то не так. Он не был похож на шантажиста.
— Виктор одолжил у Занга деньги и не смог их вернуть. Занга хотел разделаться с ним. Чтобы спастись, он посоветовал, как можно получить деньги. Он сказал, что Вилли шантажирует меня. Занга почуял крупную добычу и выставил свои требования. Я платила ему 60 000 долларов в месяц.
— Откуда вы знаете, что это был Занга? Ведь не дурак же он, чтобы называть своё имя.
— Конечно, нет. Вчера вечером я узнала это от Виктора. Люди расскажут вам все, лишь бы остаться в живых. Я застала его с Вивиан. Она приняла свою дозу и крепко спала. Она даже не проснулась, когда я заставила его идти в машину. Я приказала ему ездить вокруг квартала и так узнала о Занга. Мне стало плохо, когда я представила, как он смотрит на фото моей дочери. Бедняжка Вивиан. Она никогда не могла обойтись сама. Но о ней я уже позаботилась. Я выслала ее в Килоу Рест. Там уж ее приведут в порядок.
— Но зачем этот нож? Зачем кровь?
— Но ведь женщины так не убивают. Полиция не станет искать женщину, — сказала она с убийственным спокойствием.
— А Брехем?
Она не ответила, но гордость, в ее глазах сказала мне, что это она его убила.
— Почему? — медленно спросил я.
— Этот грязный выродок избил ее. Это не могло пройти ему даром.
— Поэтому вы его убили?
— У него были ее фотографии. У этих пакостников у всех были ее фотографии. Они показывали их друг другу. Горло я ему не перерезала. Эта идея пришла мне позже, — зашептала она угрожающе.
Она шагнула вперед. Я понял, что она хочет. Мы были в десяти метрах друг от друга, и она могла промахнуться. Ей нужно было подойти ближе, чтобы продырявить меня наверняка. Потом она перережет мне горло.
— Вы ничего не выиграете, убив меня. Все равно вы попадетесь.
— Я была бы дурой, не убив вас, — возразила она, улыбаясь сама себе. — Наоборот, никто ничего не узнает.
Она разозлила меня, потому что была не права. Я повернулся и в сумасшедшем прыжке бросился к своему пистолету. В тот момент, когда я коснулся его, в стену впилась пуля. И другая пролетела совсем рядом. А потом я уже держал свой пистолет и целился в нее.
— Бросьте оружие, — сказал я резко.
Она шла, или не обращала внимания или не слышала. Она приближалась ко мне, как будто догадываясь, что я не хочу стрелять.
— Ах, так вы, боитесь?
Она хотела убить меня, это было ясно.
Она снова выстрелила. Пуля вспорола мой рукав. Расстояние между нами сокращалось. Я прицелился ей в руку, но она метнулась в сторону.
Пуля разнесла ей череп. Она упала на спину. Мной овладела страшная безнадежность. Я старался убедить себя, что я не убийца и что стрелял в целях самозащиты. Я был взбешен и жалел самого себя.
На полу, неподалеку от трупа Вилли, лежал конверт. Внутри лежало еще два. В первом были фотографии Вивиан. В другом — Эллис с Рассеком. Я начинал понимать. Но почему она отторгала одну дочь, а другую нет. Только потому, что Эллис была похожа на неё? Удивительно, куда может завести материнская ненависть к дочери.
Я подошел к бару и выпил прямо из бутылки. Но горечь во рту не проходила. Я позвонил в отдел убийств, сказал Фаулеру адрес и попросил приехать как можно быстрее.
— Уже лечу, Пит, — ответил он и повесил трубку.
Я избегал смотреть на труп, подошел к окну и смотрел в него, пока у тротуара не остановилась полицейская машина.
Я поехал с Фаулером в Килоу Рест за Вивиан. Через три дня я сидел у него в кабинете и расспрашивал о Вивиан.
— Ее осматривали и беседовали с ней психиатры. Ей придется порвать с самой собой. Но теперь, по крайней мере, ее уже не подавляет ненависть матери.
Он иронически улыбнулся.
— Для этого ей только понадобится отвыкать от наркотиков, победить чувство своей ненужности и сознания того, что ее мать была убийцей нескольких человек. Так мне это изложили врачи.
— Похоже, ей придется делать массу работы.
— От наркотиков ее вылечат. Теперь делают чудеса.
Он задумчиво смотрел на меня.
— Я видел за свою жизнь еще более тяжелые случаи. Некоторым удается выбраться. Я говорил с ней — она выберется!
Мне хотелось верить, что он прав, но я не был убежден в этом.
Я встал и пошел домой.
