— Вы не помните, слушали ли вы радио?
— Не помню. Кажется, нет.
— Вы видели, как детектив Ди Карло входил в магазин?
— Нет.
— Расскажите, что вы видели.
— Я видел, как детектив Ди Карло вышел из машины и пошел в магазин. Больше я ничего не видел. Я закрыл глаза.
— Вы закрыли глаза?
— Да. У нас был напряженный день, и я устал. Вокруг все казалось спокойным.
«Заткнись! Какого черта ты это говоришь?»
— И я сидел с закрытыми глазами. Отдыхал. Ни о чем не думал.
«Фактически почти спал. Думал, дурак, что всегда будет хорошо».
— И долго вы так сидели?
— Не знаю. Минуту. Может, меньше.
«Что с тобой такое, черт возьми? Ты выглядишь дураком!»
Конор чувствовал на себе взгляд Уокера. Этот тип смеялся над ним.
— Что произошло потом, детектив Райли?
— Я услышал какой-то шум. Я открыл глаза и увидел, что детектив Ди Карло бежит через стоянку.
— И что вы сделали?
«В том-то и дело, что ничего! В самый ответственный момент…»
— Я выбежал из машины и побежал к нему, — сказал он.
— А почему он бежал через стоянку?
— Женщина звала на помощь. У нее пытались угнать машину.
— Вы видели эту женщину?
— Да. Она сидела на земле рядом с машиной и звала на помощь.
— Эта женщина сейчас здесь?
— Да. — Он указал на темноволосую женщину лет сорока пяти. — Миссис Миллз.
— А угонщик сейчас здесь?
— Да. — Конор почувствовал, как кровь приливает у него к вискам, как руки против воли сжимаются в кулаки. Он опустил глаза.
— Вы можете указать на него, детектив Райли?
Он повернулся к ублюдку в новом костюме и галстуке. Он указал на него пальцем. Если бы в руке Конора в этот момент был заряженный пистолет, он не задумываясь выпустил бы всю обойму в тупую физиономию этого мерзавца.
— Прошу внести в протокол, — произнесла судья, — что свидетель Райли опознал обвиняемого Аллена Уокера.
Ни один мускул не дрогнул на лице Уокера. Он был, без сомнения, хорошо натренирован. Впрочем, любой на его месте сыграл бы Гамлета, если бы только это могло ему помочь.
— Расскажите, что случилось потом, — попросила судья. Он рассказал. Простыми, короткими предложениями, пока не дошел до конца истории. В зале было тихо, слышались только всхлипывания Дениз. Ее слезы словно разъедали сердце Конора серной кислотой.
— Вы видели, как обвиняемый нажимал на курок? — спросила судья.
— Не уверен, — ответил он. , «Я не придуриваюсь. Соня. Я действительно ничего не помню. Я там был — и меня там не было».
— Вы не помните?
— Я не знаю.
«Ничего не помню. Полный провал в памяти. Словно в одно мгновение этот ублюдок приставил пистолет к виску Бобби, а уже в следующее они послали за врачом, чтобы констатировать смерть».
— Вы смотрели на обвиняемого?
— Кажется, да.
— И вы не видели, как обвиняемый нажимал на курок?
— Я не уверен.
— Вы хоть что-нибудь уверенно помните, детектив Райли?
— Нет, — обреченно произнес он.
Конор действительно ничего не помнил. Сколько раз ни пытался он воссоздать целостную картину, в памяти всплывали лишь отдельные отрывки, не связанные друг с другом. Он рассказал им все, что помнил. Взгляд Бобби. Струйка крови, текущая из угла его рта. Он рассказал, как Бобби тихо прошептал: «Дениз…» — и сжал его руку.
Конору казалось, что Бобби всего лишь задержал дыхание, и он ждал, когда его напарник задышит снова. Ждал, когда появилась полицейская машина, ждал, когда врач — молодой человек с рыжими волосами и прыщавым лицом — написал на листе бумаги: «Время смерти — 16.38» — и дал Конору подписать этот лист.
Затем все было кончено. На Уокера надели наручники и увели. Бобби положили на носилки, накрыли грубой белой тканью и унесли.
Конор закончил. Соня еще долго смотрела на него. — Благодарю вас, детектив Райли, — проговорила она наконец. — Можете быть свободны.
Мэгги сама не понимала, каким чудом ей удалось сдать экзамен. Самой ей собственные ответы казались детским лепетом. Сознание ее было где-то далеко. Все, о чем она могла думать, — это скорее освободиться и услышать хоть какие-нибудь новости о суде.
Когда она наконец освободилась, было уже начало четвертого. Сев в машину, Мэгги поспешила включить приемник. Но ей удалось застать лишь самый конец новостей — прогноз погоды. К вечеру обещали сильные дожди и предостерегали о возможном затоплении пляжей — обычном явлении в их районе.
Отец Роурк поприветствовал ее, как только она появилась на пороге.
— Звонила твоя мать, Мэгги, — сообщил он, когда она повесила свой пиджак на спинку стула и сунула сумочку под стол.
Мэгги испуганно посмотрела на него.
— Ничего срочного, — поспешил заверить ее священник. — Позвонишь ей, когда сможешь.
Но не успел он договорить, как рука Мэгги уже набирала номер.
— Ты звонила? — тревожно спросила она, как только мать подошла к телефону.
— Тайгер сбежал! Не бойся, он уже нашелся. Джоанн — ну, знаешь, та самая, что живет в конце улицы, — обнаружила его на своем крыльце.
Мэгги усмехнулась.
— Все остальное в порядке? — спросила она.
— Чарли пришел из школы, сейчас наверху, переодевается. Николь еще нет.
Мэгги кинула взгляд на часы.
— Ничего страшного. Она, должно быть, у Мисси.
— Я видела твоего друга по телевидению, — сказала Рита. Мэгги покоробил тон, которым было произнесено слово «друг», но она постаралась не обращать на это внимания.
— Он уже дал показания? — спросила она.
— Они сообщили… Подожди, у меня записано… Куда я дела очки? А, вот они! — Мэгги услышала в трубке шуршание бумаги. — Они сообщили — цитирую дословно: «Детектив Конор Райли не смог с уверенностью сказать, нажимал ли обвиняемый на курок».
Мэгги ничего не ответила. Конор говорил ей о провале в памяти, но она думала, что это просто способ отогнать неприятное воспоминание.
— Алло! Мэгги! — забеспокоилась Рита. — Ты где, в машине?
— Нет, я на работе. Извини, меня что-то отвлекло. Что они еще сказали?
— По сути, больше ничего. Они показали твоего друга, когда он выходил из зала суда. Вид у него был неважный.
