Гриффин с женой стояли на фоне темно-голубой драпировки. На Уиттикере был смокинг, а на его жене — платье греческого фасона. Она казалась в нем богиней.
Имелись еще две фотографии четы Уиттикер, сделанные скрытой камерой в Лондоне. Как разъяснялось в тексте под снимками, последний из них был сделан первого октября. С тех пор об Алекс нигде не упоминалось — как будто ее и не существовало.
Брайан листал фотокопии газетных страниц. За что бы тут зацепиться? Как стереть с лица младшего братца самодовольную улыбку?
В середине стопки он нашел то, что требовалось. Судя по всему, в октябре прошлого года верная женушка Гриффина Уиттикера Александра сбежала от мужа, и с тех пор он ее разыскивал. Уиттикер осторожно прощупывал Лондон и Европу, но все безрезультатно.
Алекс Карри ускользнула от своего мужа, переехав в захолустный городок штата Нью-Джерси. Она купила дом Уинслоу за наличные деньги, ездила на старом «фольксвагене» и работала в забегаловке, куда ее муженек, конечно же, и не подумает заглянуть.
Это называется спрятаться на видном месте — беспроигрышный вариант! Однако оставался один большой вопрос: почему она это сделала?
Женщина не станет без веских причин отказываться от шикарных квартир и лимузинов с шоферами. И лишь в крайнем случае переедет в такую крысиную нору, как дом Мардж Уинслоу. Нет сомнений: Алекс Карри сбежала от мужа, потому что была чем-то напугана.
Брайан с усмешкой убрал бумаги обратно в папку. Жадность — сильный стимул, но страх — еще более сильный. Это превосходило самые смелые ожидания Брайана. Алекс Карри держала в своих руках не только самый лакомый кусочек Си-Гейта, но и ключик к его братцу.
Когда Алекс сдастся, вместе с ней сдастся и Си-Гейт.
Удивительно, но даже хорошая новость может иногда навести на грустные размышления.
Ди искренне радовалась за Александру и Джона. Она знала Джона с пеленок. У них одновременно вылезли первые зубки, а потом одновременно случилась первая любовь. Когда она узнала, что беременна от Брайана, именно Джон вызвался ей помочь. Она никогда не забудет его доброты. С тех пор она считала его своим лучшим другом.
А друзьям всегда желаешь счастья. Жизнь Джона сделала резкий поворот от безысходного отчаяния к самому полному счастью. Он был одним из тех редких мужчин, которые созданы для отцовства. Когда Ди была беременна Марком, мама сказала ей, чтобы она не ждала от своего мужа слишком многого в первые двенадцать месяцев.
— Многим мужчинам нужен как минимум год, чтобы свыкнуться с мыслью, что у них теперь есть ребенок и он уже никуда не денется.
Но к Джонни это не имело никакого отношения. Он был связан со своими сыновьями, еще когда они находились в утробе матери, и связь эта крепла с каждым днем — до тех пор, пока не случилась ужасная авария. Ди казалось, что Джон покинет этот мир вслед за своими родными. Он так сильно страдал, что порой она желала ему поскорее отправиться на небеса и встретиться там со своей семьей, ибо в ней была вся его жизнь.
И теперь судьба давала ему второй шанс стать счастливым. Он это заслуживал. Интересно, знает ли Алекс, как повезло ее ребенку? У него будет замечательный отец!
Ее сын Марк относился к Джону с благоговением, хоть и не желал в этом признаваться, а старика Эдди просто обожал. В последнее время Ди все чаще ловила себя на желании рассказать Марку всю правду. Пусть знает, что он тоже Галлахер, хоть и носит другую фамилию. Наверное, ей вообще не стоило это скрывать.
Выйдя замуж за Тони, она совершила самую большую ошибку в жизни. Он говорил, что сможет принять чужого ребенка как своего, но прошло несколько месяцев, и стало ясно, что этого не будет никогда. Каждый раз, когда он смотрел на ее сына, он видел перед собой Брайана Галлахера, а это совсем не способствовало хорошим семейным отношениям.
— Ты должна рассказать мальчику правду, — сказал ей Тони уже после развода. — Все равно в Си- Гейте такой секрет не утаить.
Но к тому времени как она вернулась в городок — с Марком, но без мужа, — Брайан давно уехал. Он женился на женщине, подходившей ему по всем статьям — богатой, изысканной и со связями. Такая женщина никогда не стала бы работать официанткой в дешевом кафе, чтобы как-то свести концы с концами. Ди сомневалась, что Марго вообще когда-нибудь переступала порог такой забегаловки. После того как Брайан уехал из Си-Гейта, местные сплетники, шушукавшиеся за их спинами, переключились на более злободневные темы.
Она знала, что Эдди тяжело каждый день видеть Марка и не сметь назвать его своим внуком. Но старик держался изо всех сил. С первой же их встречи мальчик смотрел на Эдди с восхищением и каждый раз упрашивал взять ею в морс на «Пустельге». Эдди каким-то непостижимым образом удалось подружиться с пареньком, даже ни словом не обмолвившись о том, что их связывают узы кровного родства.
Ди без труда вернулась к прежней жизни, и спустя время ей уже казалось, что она вообще никуда не уезжала. После смерти родителей она перебралась в их старый дом, а те деньги, которые раньше тратила на аренду квартиры, теперь откладывала на обучение Марка в колледже. Она дала понять сыну, что и он должен внести свою лепту в семейный бюджет. Марк старался получать только хорошие оценки, чтобы вытянуть на стипендию и помогать оплачивать газ и страховку машины.
Что и говорить, она воспитала хорошего сына. Но ему нужен отец — особенно сейчас. Если бы у нее была дочь, Ди направила бы ее по бурным волнам взрослой жизни. В эти дни она как никогда остро ощущала различия между полами. Ее сын делал свои первые самостоятельные шаги. Милый малыш, которого она совсем недавно укутывала на ночь в одеялко, буквально на глазах превращался в угрюмого замкнутого незнакомца. Она могла поговорить с ним о футболе или бейсболе, но как научить его быть мужчиной — вот вопрос.
Она не осуждала Тони за равнодушие. Ее муж пытался полюбить Марка как собственного сына, но это было все равно что плыть против течения. Тот факт, что он поддерживал с мальчиком отношения вот уже тринадцать лет после развода, говорил сам за себя, хотя каждый раз при упоминании имени Тони в глазах сына появлялись боль и смятение, Марк был совсем не похож на Тони — ни лицом, ни характером, — и с каждым днем эта разница становилась все заметнее, зато все более отчетливо проступали черты Галлахера.
В этом-то и заключалась проблема. Марк был Галлахером до мозга костей, и настало время сказать ему правду.
На днях Ди набралась смелости и исповедалась Сэму Уэйтсу. Она никогда раньше этого не делала. Многие знали кое-какие эпизоды ее жизни, но только Сэм узнал о ней все — от начала и до конца. Они стали любовниками под Новый год, и теперь, почти шесть недель спустя, Ди смотрела в будущее с осторожным оптимизмом. Она знала, что даже осторожный оптимизм бывает опасен, но ничего не могла с собой поделать.
Не раз обжегшись на мужчинах, она была крайне осмотрительной, а порой и вовсе неприступной. Даже самому распрекрасному рыцарю пришлось бы немало потрудиться, чтобы покорить ее сердце. «Бедный Сэм! — думала Ди. — Он и не подозревает, во что влип».
Брайан звонил ей несколько раз после Дня благодарения. Его неожиданное внимание выбивало из колеи. Сначала Ди думала, что он хочет просто переспать с ней, но потом поняла, что это для него не главное. Он упорно пытался восстановить былые отношения, играя на струнах ее памяти и постоянно вспоминая годы их учебы в колледже. Ей хотелось затянуть телефонный провод на его горле.
Он вел себя так, будто и не было никакой беременности, будто Марк — чей-то чужой сын.
— Расскажи Марку правду, — просил ее Сэм за обедом на прошлой неделе, — это единственная часть уравнения, которую ты можешь решить сама.
Что ж, пожалуй, Сэм прав. Конечно, глупо надеяться, что между Марком и Брайаном возникнут родственные отношения, отношения отца и сына. Но она к этому и не стремится. Единение деда и внука — вот ее цель.
Пусть Джон пока не желает этого признавать, но с Эдди явно не все ладно, и Ди боялась, что знает
