– С ним все в порядке, – ответил я, всем сердцем надеясь, что это правда.
Отец глубоко вздохнул и закрыл глаза. И тут же вновь раскрыл их, хватая ртом воздух, ощущая впервые в жизни, что проигрывает.
Мать поднялась на ноги и зарыдала, глядя на отца расширенными от ужаса глазами. Потом резко развернулась и вышла из зала.
Я чувствовал себя препаршиво. У меня возникло ощущение, что я на игровом поле: приложив немыслимые усилия, я понимаю, что выигрываю, победа, полная и окончательная, близка, а мой противник неожиданно уходит, так и не увидев, что проиграл. Именно это и происходило сейчас между мной и отцом.
Сиарра сильнее вцепилась в мою руку и прижалась щекой к моему плечу. По выражению ее лица было невозможно определить, какие эмоции она переживает. Мое же лицо – я точно это знал, – как обычно, напоминало окружающим морду тупой коровы. Круглые карие глаза, которые я унаследовал от матери, лишь дополняли общую картину.
Дарах окинул меня испепеляющим взглядом.
– Ты понял, что только что произошло?
– Хурогметен умер, – ответил я.
– Новый Хурогметен – ты, – мрачно объявил он. – Но на протяжении двух лет твое место буду занимать я.
Веки Дараха немного опустились, и в блеске его глаз наряду со скорбью я отчетливо увидел торжество. Дарах страстно любил Хурог и радовался выдавшейся возможности править им.
– Теперь у меня есть Стигиец, – воскликнул я. Ничего более глупого не пришло мне на ум. – Пойду его посмотрю.
– Сначала переоденься, – велел мне Дарах. – И возвращайся сюда. Мы с твоей матерью должны решить, как почтить память умершего Хурогметена. Надо послать за Тостеном. Ему следует появиться в замке хотя бы ко дню похорон отца.
И повернулся к выходу, совсем позабыв, что рядом со мной стоит Надоеда. Она дернула меня за рукав. Я поднял ее одной рукой и понес к двери. Конечно, для подобных шалостей моя сестренка была уже слишком взрослой, но нам обоим эти развлечения доставляли удовольствие. А сейчас я сделал это еще и для того, чтобы лишний раз напомнить от… вернее, дяде, о том, какой силищей одарила меня природа.
Итак, отныне место отца занимал в качестве моего оппонента Дарах.
Глава 2
ВАРДВИК
Отца мне не хватало. Я постоянно оглядывался, искал его повсюду глазами, хотя прекрасно знал, что он уже в земле.
Конюхи, выводившие коня моего отца из стойла, делали это с большой неохотой и выглядели угрюмыми. Жеребец казался жутко встревоженным.
– Стигиец сам прискакал сюда незадолго до возвращения с охоты всех остальных, милорд, – сообщил мне Пенрод, главный конюх отца.
Он приехал вместе с моей матерью из толвенских равнин и лет двадцать тому назад принимал участие в королевском походе вместе с Синей Гвардией, возглавляемой моим отцом. По возвращении домой, когда предыдущий главный конюх скончался, Хурогметен предложил ему занять освободившееся место. В отличие от многих в замке Пенрод относился ко мне с тем же уважением, что и к отцу.
– Мы до сих пор не можем отмыть седло от крови Хурогметена, – добавил он.
Я неотрывно смотрел на брыкавшегося и визжавшего коня и ждал. У меня было такое ощущение, что Пенрод собирается сказать еще что-то. Сиарра тихо стояла рядом со мной, подобно безмолвной тени.
– Он слишком хорош, чтобы убивать его, милорд, – воскликнул наконец главный конюх. – Его отец умер слишком рано в погоне за бандитами, оставив после себя всего лишь двоих жеребят. Одного из них выхолостили, не успев понять, к какой породе он относится. А этого Хурогметен… – Пенрод умолк и в нерешительности развел руками. Хурогметеном ведь теперь был я, по крайней мере формально. – Ваш отец запретил случать этого жеребца с кобылами. Посчитал, что после этого он станет еще более неуправляемым. Поэтому если вы убьете его сейчас…
В его голосе появилась неподдельная мольба, а на лице – скорбная гримаса. В этот момент он напоминал несчастного художника, на глазах которого вот-вот должны были уничтожить лучшую из его работ.
– Убью его? – переспросил я таким тоном, будто расслышал только последнюю фразу конюха. – С какой стати я стану совершать подобную глупость?
– Не знаю, милорд… Но ваш дядя приходил сюда каких-нибудь пятнадцать минут назад. По его мнению, убить Стигийца – самое верное решение.
Итак, Дарах решил схитрить. Поговорил с Пенродом, надеясь, что тот убедит меня уничтожить жеребца. Естественно, большинство конюхов с радостью отделались бы от подобного Стигийцу чудовища, но только не Пенрод. Этот человек обожал своих подопечных и прекрасно в них разбирался. Ему хватало ума понять, что агрессивность Стигийца вызвана по большей части человеческой жестокостью. Мысль об убийстве жеребца терзала ему сердце.
Я решительно покачал головой, давая понять Пенроду, что не согласен с Дарахом.
– Не надо его убивать.
