английского паба. Я никогда не была в Англии, так что не могу сказать, насколько это им удалось, но мне понравилось.
— Так зачем я здесь? — спросила я наконец, после того как перед нами появились суп и большие сэндвичи и официантка ушла. Для ланча поздновато, для обеда слишком рано, поэтому в комнате мы были одни.
— Послушай, — сказал наконец Тони, — этот мрачный старикан, твой прежний босс — он иногда еще приходит к тебе — он ведь из малого народа, верно?
Зи давно публично признал свое происхождение, поэтому я кивнула и откусила от сэндвича.
Тони глотнул воды.
— И Хауптмана, вервольфа, я видел в твоем гараже, по меньшей мере, дважды.
— Он мой сосед, — сказала я. Сэндвич очень вкусный. Ручаюсь, они сами пекут хлеб. А вот супы бывают и лучше: этот пересолен.
Тони нахмурился и напряженно сказал:
— Ты единственная узнаешь меня, как бы я ни замаскировался.
Тони часто работает под прикрытием, и у него талант к изменению наружности. Мы и познакомились, когда я узнала его и едва не провалила его легенду.
— М-м-м?
Рот я набила сознательно: не хотела ничего говорить, пока он не перейдет к делу;
— Малый народ умеет менять внешность. Поэтому ты всегда меня узнаешь?
— Я не из малого народа, — сказала я, когда все проглотила. — А Зи из него. Иные меняют внешность благодаря магии. Они называют ее «чарами». Не уверена, могут ли они видеть друг друга сквозь чары. Я точно не могу.
Наступила короткая пауза; Тони как будто обдумывал, что скажет дальше.
— Но ты кое-что знаешь о малом народе? И о вервольфах?
— Потому что Хауптман мой сосед?
— Потому что ты встречаешься с ним. Мой друг видел тебя с ним в ресторане.
Я посмотрела на него, потом подчеркнуто осмотрела ресторан.
Он понял.
— Но он сказал, вы были очень увлечены друг другом.
Признавая поражение, я призналась:
— Да, я встречалась с ним несколько раз.
— И по-прежнему встречаешься?
— Нет!
Я слишком подчеркнула это слово.
После истории в гараже я старалась держаться от Адама подальше. Это воспоминание заставило меня почувствовать себя трусихой. Не хочу говорить об Адаме, если этого можно избежать. По правде сказать, я не знаю, что с ним делать.
— Я не из малого народа. — Я решила не доедать суп и принялась жевать крекеры. — И я не вервольф.
Он, кажется, мне не поверил, но решил не спорить.
— Но ты кое-кого из них знаешь. И из малого народа, и из вервольфов.
— Да.
Тони положил ложку и обеими руками ухватился за край стола.
— Послушай, Мерси. Уровень преступлений, связанных с насилием, летом всегда вырастает. Жара сказывается на людях. Это мы знаем. Но ничего подобного я никогда не видел. Началось с убийства в отеле Паско несколько недель назад, но этим не ограничилось. Мы работаем по две смены, стараясь разгрести эту мешанину. Прошлым вечером я взял одного парня. Я знаю его несколько лет. У него трое детей и жена, которая его обожает. Вчера он пришел домой с работы и едва не забил ее насмерть. Это просто ненормально, даже в такую жару.
Я пожала плечами, чувствуя свое бессилие. Я знала, что дела плохи, но не представляла, что настолько.
— Спрошу Зи, но не думаю, что это связано с малым народом. — Приходилось удерживаться от любых намеков на то, что Тони опасно рыть в этом направлении. Малый народ не любит, когда полиция вмешивается в его дела. — Меньше всего они хотят запугать население. Если один из них занимается чем- то подобным, его будет искать вся община — и разберется с ним.
Я несколько дней не разговаривала с Зи. Может, позвонить ему, сказать, мол, полиция подозревает, что малый народ виновен в росте насилия? Не называя, конечно, Тони. Не знаю, что они могут сделать с вампиром, который к тому же колдун. Малый народ не очень организован и обычно равнодушен к проблемам других существ. Они знают о Литтлтоне, потому что о нем знает Зи, но предоставляют искать его вампирам и вервольфам. Однако если давление на них возрастет, может, они согласятся помочь найти его? Уоррен и Стефан пока не могут добиться успеха. Только надо постараться, чтобы малый народ употребил свои усилия против Литтлтона, а не против полиций.
— Ну? — резко спросил Тони. — О чем ты думаешь?
Ух ты!
— Я думала, может, стоит передать Зи то, что ты рассказал мне. Просто на всякий случай — вдруг они могут что-нибудь сделать.
Я умею лгать, но жизнь с волками, умеющими носом чуять ложь, научила меня с выгодой говорить правду.
— А вервольфам?
Я покачала головой.
— Вервольфы в сущности очень простые создания. Потому из них и выходят хорошие солдаты. Если где-то поблизости бродит спятивший вервольф, будут… — я с трудом подыскала замену слову «тела», — мертвые животные, но обычные заурядные люди не начнут беспричинно буянить. У волков в отличие от малого народа нет магии.
Я легко хлопнула ладонями по бедрам и наклонилась вперед.
— Послушай, я рада помочь тебе тем немногим, что знаю о вервольфах и малом народе. Я обязательно поговорю с Зи. Но ты сам сказал — жара ужасная. Уже очень давно у нас трехзначные числа[31], и никакой надежды на прохладу. Всякий спятит.
Он покачал головой.
— Но не Майк. Он не сорвался, даже когда его жена разбила «Т-Берд 57»[32]. Я в школе играл с ним в одной баскетбольной команде. Он никогда не выходил из себя. И не стал бы избивать жену из-за сломанного кондиционера.
Я постаралась скрыть чувство вины. Оно еще усугублялась тем, что я знала: из-за Литтлтона мне стыдиться нечего.
Каково это — причинить боль тем, кого любишь? Я видела, что положение дел мучает Тони, и испытала прилив виноватого сочувствия. Но я ничего не могла сделать.
— Найди своему другу хорошего адвоката, и пусть он и его близкие обратятся к психотерапевту. Если нужны имена, у меня есть друг — очень хороший адвокат по бракоразводным процессам. А у него — множество консультантов, которых он может рекомендовать семьям.
Тони дернул головой, что я приняла за согласие, и мы молча закончили ланч. Достав из кармана пару долларов, я положила их под свою тарелку: чаевые. Банкноты промокли от пота, но, думаю, официантки привыкли к таким деньгам в жаркое лето.
Как только мы вышли из ресторана, я почуяла вервольфа, и это была не Хани. Оглядевшись, я заметила одного из волков Адама: он смотрел в витрину магазина подержанной одежды. Он не походил на тех, кто интересуется поношенными детскими вещами; значит, охранял меня. Я подумала: а что случилось с Хани?
— Что такое? — спросил Тони, когда мы проходили мимо моего телохранителя.
— Случайная мысль, — ответила я. — Кажется, жара и меня делает раздражительной.
— Послушай, Мерси, — сказал он. — Я ценю, что ты пошла со мной. И хотел бы принять твое
