смысла, она с моей помощью легче вышла из дома. Зато Мне трудно было отцепиться от нее, когда я усадила ее за столик.
— Беги, — твердила она, — беги.
— Я о нем позабочусь, — сказала я. — Все в порядке.
— Нет, — сказала она, хотя и отпустила меня. — Нет.
Дом защищал их от ветра, а дождь еще не начался, хотя я слышала гром. Если скоро не начнется дождь, от молний загорится сухая трава.
Эти мысли несколько подкрепили, меня, когда я возвращалась в дом искать Андре. Спальни я оставила напоследок. Отчасти потому, что мне не хотелось в них заходить, но главным образом потому, что я понимала: чтобы иметь возможность их запирать, Андре должен находиться снаружи.
Из ванной не вел никакой тайный проход, а за соседней дверью находились радиаторы отопления и нагреватель для воды: здесь места для вампира не было. Я вернулась в гостиную и услышала новый грохот, в столовой.
Я вошла туда, когда на пол упала последняя застекленная фотография, упала перед небольшим ковром. Меня что-то толкнуло в спину, и я сделал еще шаг вперед.
— Под ковром? — спросила я. — Как банально!
Я знала, что сарказм позволяет легче переносить ужас. И надеялась, что днем Андре будет беспомощен — в отличие от Вольфи Андре тех же лет, что Стефан, а Стефан рассказывал мне, что умер днем.
Я отбросила ковер и увидела крышку люка с вделанным в нее железным кольцом. Прежде чем открыть крышку, я достала фонарик.
Ничего столь сложного, как винтовая лестница Вольфи. Прямо под отверстием простая деревянная стремянка. Я сунула голову в дыру, надеясь, что призрак, который толкнул меня, воздержится от этого, пока я вишу вниз головой.
Не подвал, а скорее яма, выкопанная в земле ради доступа к трубам канализации. У стены фундамента несколько старых полок с каким-то материалом для отделки. У противоположной стены кровать с пологом, прямо из романа о любителях снимать бюстгальтеры.
Фонарик осветил вышивку на темном бархате занавеса, скрывавшего того, кто в постели, если, конечно, он там был.
Я встала на верхнюю ступеньку стремянки и осторожно спустилась на две ступеньки. Оттуда слезать стало уже легче. Раскрыв рюкзак, я достала кол и деревянный молоток, взятый в мастерской: по опыту я уже знала, что пробивать колом сердце вампира труднее, чем я думала.
Рюкзак с прочим содержимым я оставила у лестницы. Ничто из этого мне не понадобится, пока я не проткну Андре колом, зато мне предстоит нести в руках кол, молоток и фонарик.
Где-то близко надо мной ударила молния, заставив меня дернуться. Если я не успокоюсь, сердечный приступ у меня случится раньше, чем я убью Андре. Какая напрасная будет трата сил!
Стоя как можно дальше от кровати, я колом приоткрыла занавес.
Андре был там. Когда луч фонарика упал ему на лицо, он открыл глаза. Как и у Вольфи, они были затянуты пленкой. Андре был слеп. Я отступила на шаг, готовая бежать, но Андре лежал неподвижно с открытыми глазами. Он был одет — в розовую рубашку и светлые брюки.
Чувствуя сердце где-то в горле, я заставила себя двинуться вперед и положить фонарик на край кровати, где он давал немного света, но не мог повернуться и ослепить меня. Острие кола я нацелила на сердце Андре. Вероятно, разумнее было бы расстегнуть рубашку, но я не могла заставить себя коснуться его. Кол пробил одежду Литтлтона, должен пробить и одежду Андре.
Хотя весь день меня мучили угрызения совести, моя совесть успокоилась, когда я нашла его пленников. Андре должен умереть.
Его руки шевельнулись, я вздрогнула, и первый удар получился неудачным: кол скользнул по ребрам, но внутрь не вошел. Андре раскрыл рот, показав клыки, и его руки двинулись к груди.
Я снова быстро приставила кол и ударила молотом, на этот раз точно. Дерево задело кость и погрузилось глубже, в мягкие ткани. Я снова ударила, и кол глубоко вошел в грудь.
Как и у Литтлтона, тело Андре задергалось. Я побежала к рюкзаку, приговаривая: «нож, нож, нож», и споткнулась о какую-то неровность на полу. И еще стояла на четвереньках, когда Андре сбросил фонарик. Тот закатился под кровать, и все погрузилось во тьму.
Я поползла вперед, чутьем и на ощупь отыскала рюкзак. С ножом Зи в руке я медленно вернулась в темный угол. Рассеянный свет фонарика показал мне, где кровать, но разглядеть что-то в самой кровати, где вампира скрывала тень от занавеса, при этом стало труднее.
Ты правда думала, что будет легко?
Беззвучный голос жег голову изнутри, и я машинально попыталась зажать уши. Бесполезно.
Ты думала, я такая же легкая добыча, как мой бедный Кори, который был всего лишь ребенком?
Мне хотелось повернуться и убежать. Спрятаться от этого вампира как можно дальше. Я не могу тягаться с вампиром, особенно с этим. Я почувствовала жжение в старом укусе на шее; боль распространилась на плечо, поврежденное Литтлтоном.
Это была его ошибка, потому что боль прорвалась сквозь страх и помогла мне понять, что страх этот навязан извне. И как только я это поняла, мне стало легче бороться.
Я продолжала двигаться вперед и остановилась, когда коленями уперлась в кровать. Нащупала пальцами грудь вампира, кол, а оттуда двинулась вверх, к горлу.
Он быстро, как змея, повернул голову и укусил меня в запястье. Боль выросла в моей голове, как гриб. Я отдернула руку. Его голова последовала за ней, поднимаясь вверх, как будто он мог контролировать только мышцы челюстей.
Нож Зи без труда отрезал ему голову. С помощью того же ножа я осторожно освободила руку от хватки клыков. Не хотелось еще порезаться вдобавок к тому, что сделал Андре. Чтобы вызволить запястье, пришлось разрубить Андре челюсть.
Когда это было позади, меня вырвало. Ножом Зи я отрезала полосу от своей кофты и перевязала запястье. Все равно эта кофта больше никогда не будет чистой.
Я вся дрожала и перестала ориентироваться, и мне потребовалось немало времени, чтобы снова отыскать рюкзак. Медальон с драконом был теплым на ощупь.
На этот раз найти кровать оказалось легче. Мои глаза привыкли к темноте, и луч фонарика, хотя и тусклый, слабо освещал комнату.
Я положила медальон на грудь Андре.
— Drachen, — сказала я, и меня ослепил яркий свет.
Потеряв возможность видеть, я вынуждена была некоторое время оставаться на месте. А когда способность видеть вернулась ко мне, пламя уже перекинулось с вампира на постель, и комнату заполнил дым. Я не могла ждать, чтобы забрать медальон и кол, потому что задохнулась бы. Поэтому я бросила их и вскарабкалась по лестнице. Нож Зи остался у меня в руке.
Темное небо было бурным; когда я, спотыкаясь, шла по дворику. Ветер сорвал ветку с соседнего дерева. Ветер или что-то другое тащило меня прочь от дома. Пришлось зажмуриться из-за пыли и листвы, заполнивших воздух.
Я добралась до садового столика и тронула мужчину за плечо.
— Пошли, — сказала я. — Нужно сесть в машину.
Но он упал со скамьи на землю. И только тут мой мозг осознал то, что давно говорили мне нос и уши. Он был мертв. Женщина положила голову на стол и как будто спала. Но билось только мое сердце. Она тоже мертва.
Я ошеломленно застыла и вдруг поняла: чего-то не хватает. Все время, что я здесь была, мертвецы задевали самые края моих чувств. Но теперь призраков не стало.
А это означало, что поблизости есть вампиры.
Я повернулась, ища его, но никогда не увидела бы, если бы он сам того не захотел.
Вольфи прислонился к стене дома. Он смотрел на небо, и его голова ритмично, в такт лихорадочному биению моего сердца, ударялась о стену.
Но вот он остановился и посмотрел на меня. Его глаза были затянуты пленкой, но я не сомневалась,
