– Не могу, она Христова невеста. Нельзя, – уперся судмедэксперт.
Елена Петровна выпучила глаза, чтобы высказать все, что она думает по этому поводу, но в последний момент промолчала – впервые она видела судмедэксперта таким растерянным.
Палыч смущенно топтался на месте, интенсивно потел и ждал ее решения.
– Ладно, в морг тело отправим, а там видно будет, – сжалилась над ним Елена Петровна.
– Спасибо, – проблеял Палыч.
– Не за что. – Елена Петровна болезненно поморщилась, растерла ноющую спину. Спина разболелась ночью, сказались последствия вчерашнего скалолазания и холодного подвала, в котором она провела несколько часов. Поэтому сегодня она кофту шерстяную напялила. А под кофту – старую блузку, не снимешь теперь. Как она перед Варламовым в старой блузке покажется? Вдруг он еще там, на платформе? Или, может, снять пока кофту, а потом снова надеть?
– Вам не жарко? – отвлек ее от размышлений Трофимов.
– Не жарко, – передумала снимать кофту Елена Петровна. – Что там с опросом остальных пассажиров? Ребята нарыли что-нибудь?
– Ничего, совсем ничего. Пора отпускать всех. Волнуются, устали, ругаются.
– Отпускай, – махнула рукой Зотова и направилась в начало вагона.
Проводница увидела ее и опять разрыдалась. Начинается, недовольно подумала Елена Петровна и попыталась ее успокоить. Но это никак не получалось. Проводница ныла, размазывала косметику по щекам и вытирала слезы рукавом униформы. Исчерпав запас словесных микстур, Зотова не выдержала, прикрикнула на проводницу и хлопнула по столу ладонью с такой силой, что стаканы в серебристых подстаканниках заплясали. Женщина вздрогнула и реветь перестала.
– Я понимаю ваше состояние, Вера Константиновна, – вновь смягчилась Елена Петровна, – но вникните: дело не терпит отлагательств. Плакать потом будете, а сейчас мне от вас нужна информация. Пожалуйста, успокойтесь и отвечайте на мои вопросы. Четко и подробно.
– Я, гы, с им, – всхлипнула проводница.
Елена Петровна схватила со стола стакан и подсунула под нос неврастеничке:
– Выпейте воды!
Проводница с благодарностью кивнула, сделала глоток.
– Я с ним тра…ха…лась! А он… – икнула Вера Константиновна.
– С кем? С Холмогоровым? – оторопела Зотова.
– Да нет же! С убийцей, с Чуйковым этим.
– Он был в вашем купе? – оживилась Елена Петровна.
– Да, что мне теперь за это будет? Я ведь не знала, что он убийца! Не знала! Хотя он мне сразу не понравился. Еще в Берлине. Мерзкий тип!
– Поэтому вы его приголубили, – усмехнулась Зотова.
– Приголубила, приголубила, да! – обиделась Вера. – Я ж не знала! Я ж не предполагала! Он шампанское принес, коробку конфет. Я вообще-то не пью, водку только. Сначала он в вагоне-ресторане долго ошивался, в ресторане Холмогоров был, он следил, видно, за ним. После накушался по самое не хочу, на подвиги потянуло. Хотелось ему! Я таких сразу просекаю, уродов. Сразу, понимаете? Ненавижу! Командированные козлы! Один такой жизнь мне поломал, романтических соплей на уши навесил три килограмма, до сих пор стряхиваю. Я только работать начала. Молодая была, дура. И вдруг он нарисовался. Красивый, богатый. Каждую неделю в загранку мотался и все в мою смену попадал. Стихи читал, на коленях стоял, сувенирчики дарил, дешевку всякую, замуж звал… Наивная, поверила. – Веру Константиновну понесло не в ту степь, но Зотова терпеливо слушала рассказ проводницы о трагической любви: чувствовала, что, пока Вера не выговорится, получить от нее нужную информацию не удастся. Впрочем, финал истории был Елене Петровне известен заранее – переспав с одним из пассажиров по большой и светлой любви с первого взгляда, Вера осталась с ребенком на руках.
– Так вот, – выдохлась проводница, – теперь одна ращу дочку.
«Что и требовалось доказать. Теперь Верочка мстит: спит с командированными козлами не бесплатно, а за деньги», – подумала Елена Петровна и спросила:
– Почему вы решили, что Чуйков – убийца?
– А кто же еще мог убить? – искренне удивилась Вера. – Он ведь в купе с монашкой ехал. Как бабушку жалко, жуть! И Холмогорова он убил.
Зотова расстроилась: никаких улик и доказательств. Выходит, зря она мучилась, слушая россказни о несчастной любви проводницы Верочки. Эх, сколько она подобных историй за свою жизнь выслушала – не перечислишь. Впрочем, женщину было жаль.
– И все же на основании чего вы сделали вывод, что именно Чуйков убил монахиню и журналиста? – еще раз спросила Елена Петровна устало.
– Мне его поведение сразу подозрительным показалось. Не успел в вагон зайти, как пристал ко мне с просьбой, чтобы я его в другое купе переселила. Денег предлагал. Думаю, он хотел к Холмогорову поближе переехать, чтобы можно было легче его пришить. Но не вышло, все было занято, и он вернулся к себе.
– Насколько я знаю, Холмогоров ехал один. Почему вы не предложили Чуйкову перебраться в его купе?
– Потому что Холмогоров два места выкупил. Богатенькие так часто делают. Купе целиком выкупают, чтобы никто им не мешал. И Чуйков мог бы в комфорте ехать, один, а не с монашкой-католичкой, если бы не пожлобился.
