– Откуда?
– Я тебя в кино видел! Ты криминальный труп в морге изображала. Натурально так играла! Слушай, ну ты молодец, – с жаром похвалил ее Леонид и налил Алечке еще спирту. Алечка вновь выпила, не раздумывая. Впервые за всю ее карьеру в кино Алевтину узнали и похвалили игру. Ей было приятно, к тому же похвала шла от специалиста в своем роде. Выходит, не такая уж она плохая актриса! Хотя это было уже неважно, с карьерой покончено – осталось достойно отыграть последнюю свою роль.
Дальнейшее свое пребывание в морге Алечка помнила смутно, о чем нисколько не сожалела. Это было алкогольное забытье, похожее на бред. Спали урывками: она на диване, Леня на грязном ватнике на полу. Пили, закусывали, опять спали и так всю ночь и следующий день. В перерывах между сном Пономаренко каким-то непостижимым образом ухитрялся выполнять свои прямые обязанности. Алечку он щадил и подробностей своей работы не рассказывал, хотя острил на эту тему постоянно. Удивляло, что за время пребывания Алевтины в морге никто так и не позвонил и не поинтересовался ее судьбой. Однозначного вывода из этого сделать было нельзя. Либо убийца еще в городе и ждет похорон, чтобы удостовериться в ее смерти. Либо она видела, что Алю увезли в морг, и благополучно уехала. Алевтину терзал еще один вопрос: удалось ли Климу без штампа в свидетельстве о смерти договориться насчет похорон? Но когда рано утром в назначенный день в морг привезли роскошный белый гроб с вензелями и откидной крышкой на петлях, шелковое белоснежное платье, две лилии и прочие мелочи, она поняла – удалось. Казалось, Клим не забыл ни о чем и даже прикупил обещанные «белые тапочки»: стильные шелковые туфли на низком каблуке. В отдельном пакете лежали французская косметика и предметы гигиены. Косметика была совершенно новая, запакованная в красочные коробочки: туши, помады разных цветов, тюбики с тональным кремом светлых оттенков, пудра, тени, карандаши для подводки глаз. «Chanel», «Christian Dior», «Guerlain» – это всегда был предел ее мечтаний, но она никогда не могла позволить себе купить даже блеск для губ производства этих фирм. Состояние Али неминуемо приближалось к истерике. Она ополоснула лицо водой, кое-как помыла в раковине голову, просушила волосы полотенцем, уселась на диван, поковырялась в пакете и поняла, что расческа Климом не была предусмотрена. Просить расческу у лысого Пономаренко Алечка посчитала верхом идиотизма, но с волосами нужно было что-то делать. Пришлось причесываться вилкой.
В дверь постучали, Аля вздрогнула и вскочила. В комнату заглянул Клим. Выглядел он бледным, уставшим и встревоженным. К удивлению Алевтины, он был не один – за ним следом зашли еще двое. Сутулый прыщавый молодой человек и стройная темноволосая женщина с красивым скорбным лицом, одетая в строгий черный костюм. Клим подлетел к Алевтине, поцеловал ее в лоб и обернулся.
– Вот и моя сумасбродная невеста, познакомьтесь, – торжественно произнес он вибрирующим от напряжения голосом. – Аля, ты тоже познакомься, пожалуйста. Это Альбина Викторовна, директор конторы ритуальных услуг. А это нотариус. Мне пришлось им все рассказать о твоей сумасшедшей затее.
– Ты о чем? – охнула Аля.
– Альбина Викторовна, моя Алечка немного нервничает. Ничего не соображает. Дорогая, мне пришлось рассказать Альбине Викторовне, что ты экстремалка и хочешь испытать острые ощущения под землей в гробу на кладбище. Кроме Альбины Викторовны и ее нотариуса, никто об этом знать не будет. Даже землекопы. Аль, но тебе придется подписать одну бумажку. Просто формальность, – виновато глядя на нее, сказал Клим и положил на стол какой-то документ. – Вот, ознакомься, пожалуйста.
Альбина Викторовна кивнула и участливо улыбнулась Алевтине. Нотариус топтался неподалеку и косился на Алю странным взглядом.
– Что там написано? – растерянно спросила Аля.
– Что ты на это дело идешь добровольно и не будешь иметь к фирме никаких претензий в случае своей внезапной смерти в гробу, – развеселился Клим. – Кстати, дорогая, ты себя нормально чувствуешь? У тебя, кажется, вилка из головы торчит?
– Не смешно, – тряхнула головой Аля.
– Действительно, не смешно, – серьезно сказал Клим, выпутал из волос Алевтины вилку и положил на стол рядом с договором.
– Это я причесывалась, – смутилась Аля. Альбина Викторовна вновь кивнула, улыбнулась с участием и, шепнув что-то нотариусу, вышла с ним за дверь.
– Подписывай, Аля, – зашипел в ухо Клим и подтолкнул ее к столу. – Мне еле-еле удалось директрису уговорить. Без штампа она не хотела даже разговаривать. Со штампом, пожалуйста, она тебя и живую бы закопала навечно. Представь, так и сказала! Но без штампа – ни за какие деньги.
– Ты кислородный баллон привез? – ненавязчиво полюбопытствовала Аля, вытирая холодный пот со лба.
– Привез. И телефон тебе купил новенький.
– А у доктора и Пономаренко проблем не будет?
– Не будет. Во-первых, я с ними еще вчера все обсудил. Во-вторых, у Альбины самой рыльце в пушку. Она оформила фиктивные документы на захоронение Глафиры на человеческом кладбище. Но ты оказалась права, просто так похоронить человека гораздо сложнее, чем собаку. Сплошная бюрократия! – искренне возмутился Клим и сунул Алевтине свою перьевую ручку. – Погоди, сейчас я их позову. Нужно в присутствии нотариуса документ подписать.
– Но это же бред, Клим! – окликнула его у двери Аля. – Как я могу после своей смерти иметь к кому-то претензии?
– Да какая тебе разница! – разозлился Клим и вышел за дверь. Разницы и правда не было никакой.
Вернулся нотариус, Алевтина поставила свою подпись на документе и выпроводила всех за дверь. Теперь ей надлежало облачиться в погребальное платье, навести марафет и укрепить в волосах лилии. Аля смахнула со стола крошки, положила на стол свежую газету, высыпала из пакета косметику, аккуратно ее разложила. Подошла к потрескавшемуся от старости зеркалу над раковиной, уставилась на свое отражение, вернулась, сгребла косметику обратно в пакет и решила, что гримироваться с ее рожей не стоит, потому что после перепоя она и без косметики смахивает на труп. Платье пришлось впору и приятно холодило тело. Аля надела туфли и прошлась взад-вперед по каморке. Обувь оказалась невероятно удобной, мягкой и на ножке сидела идеально – ее даже слегка расстроило то обстоятельство, что, лежа в гробу, ходить ей негде будет. Укрепить цветы в волосах никак не получалось. Пришлось заплести две дурацкие косички и вплести в них цветы. Ехидно посмеиваясь над своим отражением дебильной девочки-алкоголички в белом платьице, Алечка послала себе воздушный поцелуй, плюнула в раковину и вновь уселась на диван в ожидании церемонии.
