– Не нужно ее никуда везти. Я постелю ей на диване, пусть девочка выспится как следует, – сердобольно предложила Ирина. – Как ты, Марго, прости, Анфиса?
– Вот спасибочки, – радостно согласилась девушка, – я уже отвыкла по ночам спать. Но вы меня лучше Марго называйте, я хоть и Анфиса, но Марго как-то красивше звучит.
– Кстати, Марго, я в ночном клубе шеф-поваром работаю. Если хочешь, могу тебя туда официанткой пристроить или помощницей своей, сначала будешь морковку и картошку чистить, а там, глядишь, и в повара выбьешься, – тоже решил «облагодетельствовать» несчастную Веня.
– Что я, дура, что ль! – возмутилась Марго. – На фига мне это надо? За копейки подносы со жрачкой носить или салаты стругать! Так ведь и спину надорвать можно. Я решительно настроена свою карьеру продолжить. Это я пока на улице, а подрасту немного, опыта наберусь – и от Жорика слиняю. У меня даже предварительная договоренность с одним человеком есть, он обещал меня в Германии на работу пристроить. Говорит, не работа, а халява сплошная! Старичков вроде бы в доме престарелых обслуживать, – мечтательно вздохнула Марго, сладко зевнула и спросила: – Ну и где у вас тут диван?
Глава 10
Настя
– Трупные пятна сине-багрового цвета сплошные, располагаются на правой половине лица, справа на боковой поверхности шеи, в области груди, живота. При надавливании бледнеют. Трупное окоченение четко выражено в жевательных мышцах, мышцах верхних и нижних конечностей…
– Анастасия? Ты опять? – строгий голос матери напугал ее, книга выпала из рук и упала на пол.
– Мама! Я же просила стучаться в мою комнату! – раздраженно выкрикнула девушка.
– Как ты можешь все это читать? Это же кошмар какой-то! – истерически закричала мать, нагнулась, схватила книгу, подошла к окну и занесла руку, чтобы выбросить ее.
– Не смей! – закричала Настя, подбежала к матери и попыталась вырвать книгу из ее рук.
Завязалась потасовка, в результате которой Настя завладела книгой, вернулась к своему столу, положила книгу на стул, села сверху и, довольная, победоносно уставилась на мать. Мать тяжело вздохнула, опустилась на кровать, взяла в руки плюшевого слоненка, любимую игрушку дочери, повертела его в руках и сказала:
– Настенька, ты бы погулять хотя бы пошла. Сидишь в своей комнате вся зеленая, никуда не ходишь, только на работу и с работы, с друзьями не встречаешься…
– С какими друзьями, мама?! У меня нет больше друзей, понятно? Я никому не нужна, никому, неужели ты до сих пор это не поняла?! – На глазах девушки выступили слезы, она размазала их рукой и отвернулась от матери к окну.
– Тихо, тихо, доченька, успокойся, – ласково запричитала мать. – Давай собирайся, и поедем на дачку, шашлычка покушаешь, искупаешься в речке, нечего в четырех стенах сидеть.
– Да ты действительно ничего не понимаешь. Какая дачка? Какие шашлычки? Мне заниматься надо, отстань от меня уже!
– Так лето же, – предприняла последнюю попытку мать, чтобы образумить дочь, но Настя еще больше разозлилась.
– Я тебе уже сто раз объясняла, зачем мне все это надо. Если ты этого до сих пор не поняла, это твои проблемы. Прошу тебя, езжайте с отцом, наконец, на вашу дачку и оставьте меня в покое, – резко сказала Настя и посмотрела на мать так, что у той мороз по коже пошел.
– Ладно, – на возражения у нее не осталось сил. Женщина встала и тяжело пошла к двери. – Вернемся через неделю, еды на три дня я тебе оставила, деньги в ящике под телевизором, много не трать, а то нам до конца месяца не хватит.
– Не волнуйся, мне обещали выплатить зарплату на следующей неделе, – покладисто сказала Настя, когда поняла, что ее оставили в покое.
– Да уж, много там тебе в твоей поликлинике заплатят, и зачем только подрядилась, сидишь в своей регистратуре среди пыльных карт, со старыми калошами целый день общаешься.
– Это только временно, мама. Вот стану врачом, уеду в Москву, буду в лучшей клинике работать. Вот увидишь, ко мне люди в очередь становиться будут, – гордо сказала Настя и улыбнулась.
– Для того, чтобы люди в очередь становились, незачем в Москву ехать. В нашей поликлинике к любому затрапезному доктору все равно очередь стоит на километр, поседеешь, пока приема дождешься, – насмешливо сказала мать, но Настю эта шутка не развеселила, напротив, лицо ее исказила гримаса боли и раздражения.
Мать уловила перемену и, не сказав больше ни слова, выскользнула из комнаты. Настя нервным движением вытащила книжку, раскрыла ее на нужной странице, но читать дальше не смогла, буквы и слова прыгали по странице и расплывались. Настя резко закрыла книгу, отбросила ее в сторону и прислушалась. В другой комнате суетились мать с отцом, собираясь на дачу. Наконец хлопнула входная дверь, и все стихло. Девушка вздохнула с облегчением и откинулась на спинку стула. Последнее время родители достали ее окончательно: постоянно лезли к ней в душу, особенно мать, навязывали свою точку зрения, допекали своей идиотской заботой и нравоучениями, но, самое страшное, совершенно не понимали ее. «А кто, собственно, меня когда-нибудь понимал? – размышляла девушка. – Лиза? Да, она понимала, но – до поры до времени. До той дурацкой попойки у нее дома. Не простила… и поплатилась за это жизнью. Глупая, глупая… Я же предупредила ее обо всем. Но ничего теперь не изменить, сама виновата… А они все? Ушла из института, а они даже не заметили, что это произошло. Никто не позвонил, не спросил, как я живу. Все бросили, а я считала их друзьями! Только Кэт наведывается, да и то по делу, достала совершенно. Ну ничего, я докажу всем, что я лучшая! Прибегут еще ко мне! Только мне они будут уже не нужны. И сейчас не нужны. И никогда не были нужны», – последняя мысль ее приободрила, она даже улыбнулась.
Продолжая улыбаться своим мыслям, она вышла из комнаты и прошлась по квартире. В гостиной задержалась, включила приемник, настроила его на волну любимого радио, покружилась немного в такт мелодичной песни, пританцовывая, зашла на кухню, заглянула в холодильник, достала початую бутылку вина, пошла в ванную, открыла кран, пустила воду, вылив туда побольше шампуня, чтобы образовалась обильная пена, поставила бутылку на пол и стала сбрасывать с себя одежду. Наслаждение от одиночества было таким острым, что она даже возбудилась. Ванная наполнялась водой и ароматной пеной, заклубился
