области политики и военного искусства. Нецелесообразность действий Карла XII в соединении с геройством и настойчивостью Петра повели к совершенно противоположным результатам.
Встречаются разные, противоречащие друг другу данные о намерениях шведского короля после Нарвской битвы. По одному рассказу, наиболее влиятельные генералы старались уговорить короля к заключению мира с Августом и к решительному нападению на Петра, на что, однако, Карл не соглашался, желая прежде всего отмстить польскому королю; по другому рассказу, план Карла продолжать войну против царя не был одобрен его генералами, советовавшими прежде всего уничтожить Августа [559].
Как бы то ни было, царь выиграл время, чтобы поправиться, приготовиться к дальнейшей борьбе. Впрочем, Петр, как кажется, действительно, хотя лишь мгновенно, мечтал о заключении мира с Швециею. Плейер пишет, что Петр желал для этой цели посредничества бранденбургского курфюрста [560]. Он также дал знать английскому королю, уже до этого предлагавшему свои услуги для заключения мира, что «великий государь предложения его о мире с короною свейскою не отрицается» [561]. В то же время, однако, в России готовились к продолжению войны [562]. Вместе с тем датский посланник в Москве не переставал действовать в пользу энергических мер [563].
Князь Репнин получил приказание привести в исправность полки, шедшие от Нарвы «в конфузии». Ожидая вторжения шведов в пределы России, Петр позаботился об укреплении Пскова, над которым трудились не только солдаты, но и частные лица, и даже женщины. Петр самолично руководил работами и неумолимо строго наказывал нерадивых. С юношеским рвением Виниус принялся за приведение в надлежащее состояние артиллерии. Из переписки его с царем за это время видно, в какой степени Петр входил во все мелочи военной администрации, как он знал обо всем, руководил всеми частностями вооружения. На заводе Бутенанта фон Розенбуша в Олонце было заказано 100 пушек и 1000 ядер; сырым материалом при этом служили колокола, снятые с церквей. Недостатку в деньгах царь старался помочь введением новых налогов, а также сбором с монастырских имений. Разнесся слух, что царь намеревается конфисковать церковные имущества. Рассказывали об изречении царя, что он хочет отмстить Карлу XII за Нарвскую битву во что бы то ни стало, если бы даже и приходилось для этого жертвовать всем царством [564].
Все эти старания повели к желанной цели. Виниус вскоре мог хвалиться, что в продолжение года успел приготовить 300 новых пушек [565]. Иностранцы, как, например, саксонский генерал Штейнау или дипломат Паткуль, хвалили вооружение русского войска [566]. Уже в марте 1701 года говорили, что Петр скоро опять подступит к Нарве. И действительно, еще в декабре 1700 года, Петр приказал Шереметеву не только «беречь ближних мест», но «идтить в даль для лучшего вреда неприятеля». Вскоре во всех пограничных пунктах, во Пскове, Новгороде, Изборске и проч., усилены были гарнизоны. Были приняты меры для наступления.
В «Журнале Петра Великого» сказано, что, кроме других причин, также и желание видеться с королем польским заставило царя в ноябре 1700 года покинуть лагерь под Нарвою. И действительно, нужно было возобновить союз с Августом и посоветоваться с ним относительно совместных военных действий. Таким образом, в феврале 1701 года состоялось свидание в Биржах. Здесь, между прочим, было высказано вновь желание, чтобы царь возвратил Польше Малороссию. Самым решительным образом и царь, и Головин отвергли это предложение. Петр и слышать не хотел даже об уступке некоторых малороссийских пограничных мест. Август и Петр договорились о возобновлении союза; царь обещал королю прислать от 15 до 20 000 пехоты в полное расположение и заплатить ему, кроме того, субсидию; король обещал употреблять свои войска против Швеции в Лифляндии и Эстляндии, дабы, отвлекая общего неприятеля, обезопасить Россию и дать царю возможность с успехом действовать в Ижорской и Карельской землях; Лифляндию и Эстляндию царь оставлял королю и Речи Посполитой без всяких притязаний. В тайной статье царь обязался прислать королю 20 000 рублей, «дабы некоторое награждение и милость показать тем из польских сенаторов, которые способы сыщут привести в постановленные союзы и Речь Посполитую».
По отзыву лиц, видевших Петра в Биржах, он там на всех произвел весьма выгодное впечатление. Удивлялись его рассуждениям о флоте и войске, его предприимчивости, его познаниям в географии и черчении [567].
Тем временем продолжались военные действия. Хотя Шереметев далеко не отличился в ноябре близ Нарвы, царь все-таки поручил ему ведение войны в Лифпяндии. При движении к Ма-риенбургу в декабре 1700 года Шереметев сначала, столкнувшись с неприятелем, потерпел некоторую неудачу, но затем, однако, он принудил генерала Шлиппенбаха к отступлению. Началось систематическое и полнейшее опустошение Лифпяндии.
Тяжелое впечатление на союзников произвела победа, одержанная шведами над саксонцами на берегу Двины 9 июля 1701 года. Тогда раздробление сил Польши и России считалось крупною ошибкою. Полагали, что Петр и Август, соединив свои войска, могли бы действовать гораздо успешнее. Особенно после победы в июле 1701 года Карл имел в виду преследование польского короля, не обращая внимания на царя. Таким образом, Шереметеву удалось разбить Шлиппенбаха при Эрестфере (29 декабря 1701 г.). Петр был в восторге от первой победы над шведами, произвел Шереметева в генерал-фельдмаршалы и послал ему орден св. Андрея и свой портрет, осыпанный бриллиантами. В Москве торжественно праздновали эту победу [568].
Несколько месяцев спустя Шереметев одержал вторую победу над Шлиппенбахом, при Гуммельсгофе (18 июля 1702 г.). Шведы потеряли несколько тысяч человек убитыми. Остальное войско отступило в направлении к Пернаве. Петр приказал опустошить Лифляндию до того, чтобы неприятель во всей стране нигде не мог найти себе убежища. Шереметев столь ревностно исполнил поручение, что во всем крае остались целыми и невредимыми только немногие города. Шереметев писал: «Чиню тебе известно, что всесильный Бог и пресвятая Богоматерь желание твое исполнили: больше того неприятельской земли разорять нечего — все разорили и запустошили без остатка», и проч. Пленных было так много, что Шереметев не знал, куда их девать и как надзирать за ними.
Таким образом, страшная участь постигла многие местечки в Лифляндии; были разрушены Смильтен, Роннебург, Вольмар, Адзель, Мариенбург и проч. Затем Шереметев в 1703 году обратился к северу, взял Копорье и Ямбург. 5 сентября Везенберг был занят и превращен в пепел; также были сожжены Вейсенштейн, Феллин, Оберпален, Руйен и проч.
Весною 1704 года Петр поручил Шереметеву приступить к осаде Дерпта, сильно укрепленного и защищаемого значительным гарнизоном. Шереметев спешил к берегам Эмбаха, где ему удалось разбить шведскую флотилию, состоявшую из 13 судов. Осада Дерпта, однако, затянулась, и царь упрекнул Шереметева в медленности действий. Фельдмаршал оправдывался тем, что стал здоров не по-старому, что он один, ни от кого — ни от царя, ни от Меньшикова — помощи не имеет. Для ускорения дела Петр сам явился под Дерпт и оттуда в письме к Менши-кову жаловался на нецелесообразность мер, принятых Шереметевым для осады города. Осадные шанцы были сооружены в слишком большом расстоянии от города. Петр тотчас же распорядился иначе, замечая в письме к Меньшикову: «Я принужден сию их Сатурнову дальность в Меркуриусов круг подвинуть. Зело жаль, что уже 2000 бомбов выметано безпутно». Действия Петра повели к желанной цели. Город сдался 13 июля 1704 года. «Итак, с Божиею помощию сим нечаемым случаем сей славный отечественный град паки получен», — писал Петр к своим, намекая на основание Дерпта-Юрьева Ярославом в XI веке.
Неоднократно и в XVI, и в XVII столетиях Дерпт на время находился в руках русских. Теперь же он окончательно сделался достоянием России.
Между тем фельдмаршал Огильви, вступивший незадолго до этого в русскую службу, приступил к осаде Нарвы. И туда поспешил сам царь после занятия Дерпта. И тут, как под Де-рптом до прибытия Петра, осадные работы шли медленно и неудачно. 9 августа город был взят штурмом. Неделю спустя, русские заняли и Иван-город. Петр, обрадованный успехом, вспоминая о неудаче 1700 года под Нарвою, писал Ромодановскому: «Где пред четырьмя леты Господь оскорбил, тут ныне веселыми победители учинил». В ответе Ромодановского сказано: «Весь народ радостно обвеселился, слыша совершенство такой знаменитой и славной виктории, еже не малую разнесет не токмо по всей Европе российскому народу похвалу, но и в Азии в ушеса магометанских чад с печали и страха разгласится». В письме к Меньшикову Ромодановский писал: «По правде есть победа знаменита, что у Варяжского моря такова крепкого и славного града взятие»
