l:href='#fn615' type='note'>[615].
Между тем и Петр, и Карл XII обратились к малороссиянам с манифестами. Царь говорил об измене Мазепы, обещал разные милости, указывал на образ действий шведского войска, которое всюду грабило церкви, убивало безоружных женщин и детей и проч. Карл говорил о намерении Петра ввести всюду католическую веру (!), указывал на вред нововведений царя и т.д.
Однако универсалы шведского короля и «проклятого» гетмана не производили никакого действия; переход старого гетмана на шведскую сторону не принес Карлу никакой пользы: крестьяне всюду с недоверием и ненавистью относились к шведам.
Военные действия начались еще зимою. Петр все еще желал избегнуть пока непосредственного столкновения с неприятелем, но тем не менее писал Апраксину: «Не чаю, чтобы без генеральной баталии сия зима прошла, а сия игра в Божиих руках, и кто ведает, кому счастие будет?»
Царь сильно опасался турок и сам поспешил отправиться в Воронеж и Азов для принятия мер на случай объявления войны турками. Между тем продолжавшиеся военные действия в Малороссии не имели значения.
Об отчаянном положении Мазепы и о мере затруднений, с которыми боролись шведы, можно было судить по следующему обстоятельству. В конце 1708 года Мазепа решился войти в сношения с царем. К русским войскам явился убежавший вместе с Мазепою к шведам Миргородский полковник Данило Апостол; представленный царю, он объявил словесно, что Мазепа обещает предать в царские руки короля Карла и шведских генералов, если Петр возвратит ему гетманское достоинство и удостоверит в своей милости при ручательстве известных европейских дворов. Петр сначала не поверил Апостолу, но все-таки вступил в переговоры. Головкин писал Мазепе, обещая ему прощение. Однако скоро узнали о сношениях Мазепы с Станиславом Лещинским, происходивших в то же самое время. Поэтому царь прервал переговоры и в грамоте, разосланной по Малороссии, объявил о коварстве и обмане Мазепы [616].
Петр мог быть доволен Малороссией в это время. Только на запорожцев нельзя было надеяться. Они, очевидно, были склонны к измене и возмущению, оказывали дурной прием посланным царя, находились в тайных сношениях с Мазепой и наконец в марте 1709 года открыто решили «быть на Мазепиной стороне». Так как они пользовались всегда сочувствием в низшем слое украинского народа, их пример мог сделаться чрезвычайно опасным. Поэтому против запорожцев было отправлено войско, которое осадило и взяло Сечь. Большая часть казаков погибла в схватке. Происходили казни. «Знатнейших воров, — доносил Меньшиков, — велел я удержать, а прочих казнить, и над Сечью прежний указ исполнить, также и все их места разорить, дабы оное изменническое гнездо весьма выкоренить». Петр был очень доволен донесением Меньшикова и благодарил его за «разорение проклятого места, которое корень злу и надежда неприятелю была».
Таким образом, на Украине все было тихо. Приверженцы Мазепы не пользовались значением и влиянием. Станислав Лещинский ничего не мог сделать для поддержания Мазепы и его партии. И со стороны Турции не было пока никакой опасности. Карл XII оставался без союзников, между тем как царь выигрывал время для того, чтобы приготовиться к «генеральской баталии».
Весною 1709 года Петр несколько недель прожил в Азове. Он хворал и в письмах к своим жаловался на слабость. Между тем шведы в начале мая начали осаждать Полтаву; Меньшиков писал царю, что намерен «сделать диверсию», но желает к этому делу прибытия самого царя. В конце мая царь выехал из Азова и 4 июня прибыл к армии.
7 июня Петр писал Апраксину: «Сошлися мы близко с соседями и, с помощию Божиею, будем, конечно, в сем месяце, главное дело с ними иметь».
Мы видели, как Петр, не надеявшийся на свои силы, в продолжение нескольких лет избегал «главного дела». Теперь оно сделалось неизбежным.
С тех пор как русские были разбиты при Нарве, они в продолжение девяти лет многому успели научиться, медленно приближаясь к желанной цели, постепенно готовясь к решительному бою со шведами. Петр сознавал громадное значение приближавшейся развязки, постоянно взвешивая затруднения, с которыми ему приходилось бороться, и значение сил и средств, которыми располагал неприятель. Карл, напротив, как кажется, уступал царю в осторожности и осмотрительности, не обращая достаточного внимания на силу русских и слишком высоко ценя превосходство своего войска.
Между тем как в русском войске единство политической и военной мысли, безусловное господство личной воли царя в минуту решения было громадною выгодою, на стороне шведов охота короля продолжать войну не соответствовала настроению утомленного, желавшего мира войска. Генералы Карла не разделяли оптимизма короля, были озабочены упадком Швеции.
Между тем как Петр во все время войны не переставал заботиться об администрации и законодательстве, Карл предоставил свое государство на произвол судьбы, довольствуясь исключительно деятельностью полководца. Тогда как развитие политической опытности царя шло чрезвычайно успешно с самого начала войны, постоянные походы, поглощавшие все время и все силы шведского короля, лишали его возможности готовиться к управлению делами вообще. Превосходя царя в качестве военачальника, Карл уступал ему политическими способностями. Петр медленно и с величайшею пользою для себя совершил длинный путь от Нарвы до Полтавы, между тем как Карл с юношеской опрометчивостью, надеясь на свое счастье, приближался к катастрофе. Петр мог пожинать плоды многолетних трудов и систематического учения в школе войны и политики; Карл, подобно азартному игроку, должен был лишиться результатов всех прежних побед в один миг, через «главное дело», сделавшееся неизбежным.
До последней минуты характеристической чертой в образе действий русских была крайняя осторожность. В русском лагере был «учинен воинский совет, каким бы образом город Полтаву выручить без генеральной баталии (яко зело опасного дела), на котором совете положено, дабы апрошами ко оной приближаться даже до самого города». С городом происходили сношения посредством пустых бомб, в которых летали письма через неприятельские линии; осажденные дали знать, что у них уже почти нет пороху и долго держаться не могут. По получении этих известий был собран новый военный совет, на котором положено, что другого способа к выручке города нет, как дать главную баталию. Русская армия тронулась и остановилась в таком месте, где шведы не могли принудить ее к главной баталии до окончания возводимых по указанию царя ретраншементов.
Скоро узнали, что Карл в ночной рекогносцировке, наткнувшись на казаков, был ранен в ногу.
27 июля началась битва нападением шведов на русскую конницу; они успели овладеть двумя еще не отделанными редутами; вскоре сражение завязалось по всей линии. Петр находился в самых опасных местах, лично воодушевляя войска; шляпа и седло его были прострелены. Не менее храбрости выказал и Карл. Пушечное ядро ударило в коляску, в которой везли раненого короля, и он приказал носить себя по рядам в носилках. После отчаянного двухчасового боя все было решено в пользу русских. Расстроенные, разбитые шведы обратились в бегство. В числе множества пленных, взятых русскими, находились: первый министр Карла XII граф Пипер, фельдмаршал Реншёльд и четыре генерала.
В кратких чертах сам Петр впоследствии в своей «Гистории Свейской войны» изложил главный ход битвы. Здесь сказано, между прочим: «Хотя и зело жестоко во огне оба войска бились, однако ж, то все долее двух часов не продолжалось: ибо непобедимые господа шведы скоро хребет показали, и от наших войск с такою храбростию вся неприятельская армия (с малым уроном наших войск, еже наивяще удивительно есть), кавалерия и инфантерия весьма опровергнута, так что шведское войско ни единожды потом не остановилось, но без остановки от наших шпагами и байонетами колоты» и проч.
После битвы, за обедом, к которому были приглашены пленные генералы и офицеры, Петр провозгласил тост за здоровье учителей своих в военном искусстве. «Кто эти учители?» — спросил фельдмаршал Реншёльд. «Вы, господа шведы», — отвечал царь. «Хорошо же ученики отблагодарили своих учителей!» — заметил фельдмаршал.
На другой день Петр послал Меньшикова в погоню за бежавшим неприятелем. Он с 9 000 войска догнал шведов 30 июня у Переволочны. Все население разбежалось, и шведскому войску не на чем было переправляться через Днепр. Отыскали две лодки, связали вместе, поставили на них повозку короля и таким
