Апраксину, от 19 сентября: «Как не своею рукою пишу: нужда турок удовольствовать… пока не услышишь о выходе короля шведского и к нам не отпишешься, Азова не отдавай, но немедленно пиши, к какому времени можешь исправиться, а испражнения весьма надобно учинить, как возможно скоро, из обеих крепостей. Таганрог разорить, как возможно низко, однако же, не портя фундамента, ибо может Бог по времени инаково учинить, что разумному досыть» [650].
Между тем турецкие сановники дорого поплатились за Прутский договор. Султан узнал через недоброжелателей визиря, что при заключении мира дело не обошлось без русских обозов с золотом, отправленных в турецкий лагерь. Визирь был сослан на остров Лемнос; некоторые из сановников, участвовавших в заключении мира, были казнены.
Отношения к Турции после Прутского договора не только не улучшились, но становились все более и более натянутыми. Каждую минуту можно было ожидать возобновления военных действий. Шафирову, однако, удалось избегнуть нового разрыва с Портой; в своих письмах к царю он сильно жаловался на происки французского посла, постоянно действовавшего в интересах Швеции и старавшегося возбуждать Порту против России. Дошло до того, что султан требовал уступки некоторой части Малороссии, чтобы заручиться миролюбием России. Все это заставило Петра наконец очистить Азов и срыть Таганрог. При посредстве Голландии и Англии был заключен в Адрианополе 24 июня 1713 года окончательный мир с Турцией [651].
Союзники царя, турецкие христиане, очутились в отчаянном положении. Недаром Кантемир в лагере на берегу Прута умолял царя не заключать мира с Турцией. Он сам, а вместе с ним и многие молдаване, переселились в Россию; Молдавия же жестоко пострадала от опустошения огнем и мечом турками.
В надежде на успех русского оружия и черногорцы, и сербы ополчились против Порты. После получения известия о Прутском договоре они должны были подумать о мире с Турцией. Однако сношения между ними и Россией с тех пор не прекращались. У черногорцев Петра восхваляли в народных песнях. В 1715 году владыко Даниил прибыл в Петербург, где просил помощи для борьбы против Турции и получил сумму денег, портрет царя и манифесты к населению Черной Горы [652] .
Хотя греки и не принимали непосредственного участия в этих событиях, однако неудача Петра на Пруте все-таки была страшным ударом, нанесенным и их интересам. Афинянин Либерио Коллетти, хотевший набрать несколько тысяч греков для действий против турок, узнал в Вене о Прутском мире. «Теперь, — говорил он в отчаянии, — все греки, полагавшие всю надежду свою на царя, пропали» [653].
Петр сам, как мы видели, надеялся на приобретение вновь Азова при изменившихся к лучшему обстоятельствах. Он не дожил до этого. Однако во все время его царствования поддерживались сношения с христианами на Балканском полуострове. Многие молдаване, валахи, сербы и проч. вступили в русскую службу. Вопрос о солидарности России с этими племенами, поднятый Юрием Крижаничем, с того времени играл весьма важную роль в восточных делах. Недаром известный «Серблянин» для турецких христиан надеялся на Россию, как на источник и умственного, и политического развития этих подданных султана. Во время Петра кое-что было сделано для просвещения этих народов. Сербский архиепископ Моисей Петрович, приехавший в Россию поздравить Петра с Ништадтским миром, привез от своего народа просьбу, в которой сербы, величая Петра новым Птолемеем, умоляли прислать двоих учителей, латинского и славянского языков, также книг церковных. «Будь нам второй апостол, просвети и нас, как просветил своих людей, да не скажут враги наши: где есть Бог их?» Петр велел отправить книг на 20 церквей, 400 букварей, 100 грамматик. Синод должен был сыскать и отправить в Сербию двоих учителей и проч. [654]
Прутский поход, имевший весьма важное значение в истории восточного вопроса, не лишен значения и для истории Северной войны. Попытка Карла XII победить Петра посредством турецкого оружия оказалась тщетной. Несмотря на страшную неудачу в борьбе с Портой, положение Петра относительно Швеции оставалось весьма выгодным. Кризис 1711 года в Молдавии не мог уничтожить результатов Полтавской битвы. Однако до мира с Швецией было еще далеко. Борьба продолжалась с тех пор еще целое десятилетие.
ГЛАВА IV
Продолжение Северной войны и дипломатические сношения во время путешествий Петра за границу в 1711—1717 годах
Англичанин Перри, писавший о России и Петре Великом в 1714 году, замечает, что Петр своими частыми поездками отличается от всех прочих государей. Петр, говорит Перри, путешествовал в двадцать раз более, нежели другие «потентаты». Во множестве поездок царя обнаруживается исполинская сила и энергия; его личное присутствие всюду оказывалось необходимым. Оно оживляло работу, поддерживало стойкость его сотрудников, устраняло разные препятствия успеха в делах, водворяя в подданных царя ту неутомимость, которой отличался он сам. Путешествия царя свидетельствуют о той предприимчивости, которая не нравилась большей части его подданных, любивших сидеть дома и посвящать себя домашним занятиям.
Целью большей части путешествий Петра было руководство военными действиями. Первыми заграничными путешествиями его были Азовские походы. Затем события Северной войны заставляли Петра часто и долго находиться то в шведских, то в польских провинциях. Здесь он занимался осадой крепостей, руководил движениями войск, участвовал в битвах. Заботы во время разгара войны не давали царю возможности быть туристом, наблюдать особенности посещаемых им стран, изучать нравы и обычаи их жителей. Однако и эти походы должны были сделаться общеобразовательной школой для царя, столь способного всюду учиться, везде сравнивать русские нравы и обычаи с иноземными и заимствовать для своей родины полезные учреждения. Один из современников царя Алексея Михайловича замечает, что участие его в польских походах во время войн за Малороссию, пребывание его в Лифляндии и в Польше оказались весьма важным средством образования и развития царя и что по возвращении его из-за границы обнаружилось влияние этих путевых впечатлений. В гораздо большей степени Петр должен был пользоваться своим участием в походах, как школой для усовершенствования своего образования вообще.
Заграничные путешествия Петра после Полтавской битвы имеют свою особенность. Царь, встречаясь с государями Польши, Пруссии и проч., ведет с ними лично переговоры о мерах для продолжения войны и об условиях заключения мира. Таково свидание Петра вскоре после Полтавской битвы с Августом II в Торне, с Фридрихом I в Мариенвердере. На пути в турецкие владения в 1711 году он в Ярославле, в Галиции, занят переговорами со Шлейницем об условиях брака царевича Алексея; в Яворове он обедает вместе с князем Семиградским, Ракоци, затем он знакомится с Кантемиром и проч.
Особенно частым посетителем Западной Европы Петр сделался после неудачного Прутского похода. Как бы для отдыха после этого опасного и богатого тяжелыми впечатлениями периода царь отправился через Польшу и Пруссию в Дрезден и Карлсбад, и тут уже он после страшного напряжения военной деятельности мог посвящать себя лечению, отдыху, мирным занятиям, развлечениям. Скоро, однако, оказалось необходимым самоличное участие Петра в военных операциях и дипломатических переговорах.
В августе 1711 года мы застаем Петра в Польше. Оттуда он отправился в Дрезден, где, впрочем, не было короля Августа [655]. При этом саксонский дипломат Фицтум старался узнать кое-что о политических видах Петра и особенно тщательно расспрашивал его о намерении вступить в близкие сношения с Францией. Царь уверил Фицтума, что пока нет ни малейшего соглашения
