выгодном положении, чтобы судить, насколько эффективной была эта стратегия.
«Не могли бы вы рассказать нам об этом опыте, и не могли бы вы привести нам пример страны, где нелегальный файлообмен был бы уничтожен или уменьшен этими санкциями и информационными кампаниями?», спросил я представителей IFPI и MPA.
Представитель IFPI ответила, что до сих пор эта стратегия не была особо успешной, потому что правообладатели вынуждены проходить через суды, чтобы наказывать нелегальных обменщиков, что жестко ограничивает количество дел, которыми они могут заниматься. IFPI и другим правообладателям нужно создать более широкую отдачу в массах, чтобы достичь эффективной защиты, сказала она. Она надеялась, что Евросоюз поможет ей с законодательством, чтобы сделать это возможным.
Когда речь зашла о примере страны, где ужесточение копирайта привело к значительному уменьшению файлообмена, она упомянула Швецию, где директива IPRED была приведена в исполнение 1 апреля 2009 г. Давайте посмотрим на график общего интернет-трафика в Швеции около этого времени:
Совершенно верно, в трафике был резкий спад примерно на 40 % в тот день, когда закон вступил в силу в Швеции. IFPI и другие антипиратские организации немедленно выпустили ликующие пресс-релизы, в которых говорилось, что IPRED действительно сработал. С тех пор они повторяли эту фразу.
Но если посмотреть на график, мы увидим, что через 6 месяцев сетевой трафик вернулся туда, где он был. Если это и был успех стратегии санкций против файлообмена, то он был очень кратковременным.
И так же было по всему миру. Как и сказала представитель IFPI рабочей группе европарламента, информирование пользователей интернета и ужесточение санкций пока не смогло преградить путь нелегальному файлообмену. Но они всё ещё надеются, что продолжение в том же духе будет иметь эффект.
Ничто не указывает на то, что их надежды имеют какие-то реальные основания. Стратегия «информация и принуждение» просто не работает, независимо от того, как сильно они или кто-то еще этого хотят.
Индустрия копирайта хочет больше, больше, и больше, и она не думает о том, что попирает наши трудом завоёванные гражданские свободы, чтобы поддержать свою разваливающуюся монополию и власть. Когда одни жесткие меры не работают (а они никогда не работают) копирайт продолжает требовать большего.
Несколько веков назад наказанием за несанкционированное копирование было колесование. Это термин, с которым большинство людей в наше время незнакомы, эта форма наказания была долгой мучительной смертью, когда приговоренному сначала разбивали все кости, а потом засовывали между спицами или привязывали к колесу телеги и выставляли на публичное обозрение. Человек обычно умирал от жажды через несколько дней.
Монополия копирования в те дни касалась тканей, в частности рисунков на ситце. Это было во Франции в 18 веке, перед революцией.
Некоторые рисунки были популярнее других, и чтобы получить дополнительный доход в королевскую казну, король продал монополию на эти рисунки избранным членам дворянства, которые могли в свою очередь отрубить за её нарушение руку и ногу (и они это делали).
Но крестьяне и простолюдины могли сами делать эти рисунки. Они могли делать пиратские копии тканей, в обход монополии знати. Тогда дворяне пошли к королю и затребовали, чтобы монополия, которую они купили за хорошие деньги, была поддержана королевской властью.
Король в ответ ввел наказания за пиратство этих рисунков. Сначала легкие наказания, потом более жёсткие. В итоге за это полагалась смерть через публичную пытку, продолжавшуюся несколько дней. И это были не просто несколько несчастных, которых казнили для примера. Шведский экономист и историк Эли Хекшер пишет в своей работе «Merkantilismen»:
Конечно, попытка остановить прогресс, поддерживаемая курсом жестоких методов, не могла иметь успеха. Эта политика предположительно стоила жизни 16 000 человек, казненных и погибших в вооруженных стычках, не говоря уже о неисчислимых приговоренных к рабству на галерах и другим наказаниям. В Валенсии, только по одному случаю, 77 человек было приговорено к повешению, 58 к колесованию и 631 к галерам, только один оправдан, и ни один не был помилован. Но и это было далеко не эффективно, так что использование набивных ситцев в этот период распространялось среди всех социальных групп во Франции, как и везде.
16 000 человек, почти исключительно простые люди, умерли от рук палача или в стычках, которыми была окружена монополия.
И вот что удивительно: смертельная казнь ничуть не повлияла на пиратство тканей. Несмотря на то, что большинство людей лично знали кого-то, кто был публично казнён, копирование оставалось на прежнем уровне.
Поэтому вот вопрос, который мы должны задать:
Как долго политики будут продолжать потакать требованиям индустрии копирайта об усилении наказаний за копирование, хотя мы знаем из истории, что никакое наказание, которое способно изобрести человечество, не может удержать людей от того, чтобы делиться и копировать вещи, которые им нравятся?
Итоги
Взаимосвязь между файлообменом и фундаментальными правами очень проста:
• Файлообмен никуда не денется. Независимо от того, что Пиратская Партия или кто-либо еще сделает или не сделает, это не изменит этого факта. В будущем станет невозможно требовать денег просто за цифровую копию. Это часть технологической истории, и нечего здесь больше обсуждать.
• Так зачем беспокоиться? Копирайт не сможет остановить файлообмен. Файлообменщики найдут пути защититься с помощью анонимизации, шифрования, и т. д., если потребуется. Для них это не проблема. Но индустрия копирайта будет пытаться сделать показательные примеры из случайных людей жёсткими непропорциональными мерами.
Это недопустимо. Еще худшая проблема в том, что копирайт предлагает установить наблюдение за частной коммуникацией каждого, цензуру и системы блокировки. По этой причине мы должны вести политическую борьбу за приведение законов о копирайте в соответствие с реальностью.
Вот и всё. Единственный способ даже попытаться ограничить файлообмен — это ввести тотальное наблюдение за личной коммуникацией всех пользователей интернета. И даже это не слишком эффективно, как показывает опыт последнего десятилетия. Индустрия копирайта это знает.
Поэтому, даже те, кто думает, что файлообмен вредит обществу и должен быть истреблен, должны задаться вопросом, готовы ли они принять общество тотального наблюдения, чтобы этого достичь. Потому что как только системы наблюдения будут установлены, те, кто будет ими обладать, смогут их использовать для любых целей, которые сочтут нужным.
Может быть кто-то думает, что им 'нечего скрывать' сейчас, когда речь идет о файлообмене, если они в нём не участвуют. Но можете ли вы быть уверены, что вам всегда будет 'нечего скрывать', когда дело коснется выражения точек зрения, которые могут не понравиться правительствам? Откуда вы знаете, что все захотят быть беспрекословно лояльными к власти, когда в следующий раз начнется охота на ведьм, или что-нибудь похуже, и начнут составлять списки и черные списки людей с определенными политическими симпатиями?
