— И где они?
— Еще и со станции не успели выйти. Похоже, скоро в Риме будет жарко.
Джарвис стрельнул глазами в сторону Фабио и Вильямса, меж тем как Гаррис продолжал посвящать его в детали:
— И еще, на каких-то англичан напали в баре час назад. Группа итальянских тиффози.
Джарвис пожевал губу, секунду раздумывая.
— В котором часу уходишь домой, Эл?
— Вам лучше знать шеф. Я здесь дежурю.
— Хорошо, тогда отзвонись, если будут новости. И шефу передай, что я звонил. Пусть знает, что я все еще жив.
Они попрощались, и Джарвис рассказал остальным, что случилось со съемочной бригадой.
— Такое часто бывает, — подтвердил Фабио. — Современные фаны боятся СМИ, им уже не льстит их внимание, как когда-то в былые дни. Они не желают видеть свои портреты в газетах, потому что теперь это приносит не столько славу, сколько неприятности. Поэтому многие заматывают лица «розами».
Тут Фабио перебила рация. Он внимательно выслушал торопливую итальянскую болтовню и, коротко ответив, положил рацию на торпеду.
— Новые проблемы. Неподалеку от виа Венето. Там место скопления баров, и это звучит плохо.
— Далеко отсюда? — нервно спросил Джарвис. Фабио покачал головой:
— Нет, это по пути, справа.
— Похоже, именно туда мы и направляемся. — Автобус в самом деле включил правый поворот и стал выруливать в этом направлении.
— Это виа Сальдра. — Фабио указал вперед и вильнул в сторону от автобуса, мягко затормозившего у обочины, мигая оранжевыми фарами. — Здесь они, должно быть, и остановятся. Ничего хорошего для нас это не предвещает.
Они в полном молчании смотрели, как открывается дверь и из нее почти выпадает на улицу человек, который ковыляет назад, в сопровождении Гарри Фитчета.
— Это же Терри! — воскликнул Вильямс, высовываясь с заднего сиденья и вклиниваясь между Фабио и Джарвисом. — Черт возьми, что с ним?
Джарвис только закусил губу, но ничего не сказал. Сейчас его взгляд был прикован к передней двери автобуса, через которую вываливали тридцать восемь пассажиров, тут же направляясь к большому, ярко освещенному кафе. На улице было расставлено несколько столиков, но толпа миновала их, устремляясь в помещение, под крышу заведения.
— Что это за место?
Фабио протер усталые глаза и вгляделся в сумрак за ветровым стеклом.
— Это место называется бар «Сан Марко». Обычный бар, но со скверной репутацией. У нас здесь были большие неприятности с Irriducibili.
— Кто это такие?
Усмехнувшись, Фабио пожал плечами:
— Ультрас из «Лацио». Что-то типа группы поддержки или, как говорят у вас, «суппортёров», только более… как бы это выразиться… более темпераментные. Двое из «Лацио», остальные — «викинги», но они не так плохи.
С задумчивым видом он выглянул наружу, проследив путь английских хулс в бар.
— Когда Англия последний раз играла в Риме, здесь было тревожно. — Он взял рацию и пожевал губами возле микрофона. — Вот и начинает кое-что проясняться, — в голосе итальянца впервые прорезалось возбуждение. — «Лацио» давно связана с правыми, еще со времен дуче… Муссолини, — пояснил он, заметив их недоуменные взгляды. — И в этих же местах были проблемы с Irriducibili. Джарвис посмотрел на него прямо:
— Проблемы?
— Да. В итальянских клубах постоянно, кхм… — он отчаянно подыскивал подходящее слово. — …Не заглядывают… Как у вас это говорится… есть такая поговорка…
— Повернуться слепым глазом! — возбужденно сказал Вильямс.
— Si, повернуться слепым глазом. Да. Они всегда поворачивались к ультрас слепым глазом, но теперь делать это стало гораздо сложнее. Их требования растут, и клубы вынуждены соблюдать правила федерации, «Federatione di Calcio», которая запрещает иметь дело с политическими организациями, тем более профашистского толка.
— Федерация… чего?
Фабио посмотрел на Вильямса, задавшего этот вопрос.
— Это наша ассоциация футбола, — пояснил он.
— А, понятно. И что за требования они выдвигают?
— Бесплатные билеты на матч, ну и, само собой, свобода перемещений по стране и поездок за рубеж. В некоторых клубах они очень сильны и далее добиваются того, что не угодных им игроков убирают с поля и продают в другие клубы.
— И что, клубы идут на это?
— Si. Кто с ними будет связываться? Если они не получают, чего хотят, неизбежны насилие, угрозы, террор.
Вильямс тихо присвистнул. Фабио вновь уставился за ветровое стекло, провожая хвост группы, исчезавшей в кафе.
— Может быть, именно они и стоят за всем этим. Irriducibili хотят сорвать матч в знак протеста. Они хотят установить свои правила и хотят, чтобы с ними считались. Да, это вполне может быть. — Он посмотрел на Джарвиса в поисках поддержки, но тот был слишком поглощен наблюдением за Портером и Фитчетом, прятавшимися за автобусом.
— Похоже, с вашим человеком не все в порядке, — участливо заметил Фабио, также обративший внимание на состояние Портера.
Джарвис оглянулся на итальянца:
— Пожалуй, в самом деле. И я хочу вытащить его оттуда немедленно, сейчас же.
Он уже собрался вылезти из машины, но Фабио схватил его и потянул назад.
— Только не сейчас, — закрутил он головой. — Мы должны сперва узнать, к кому они приехали — с какой организацией назначена встреча. Ваше появление может все сорвать.
Джарвис посмотрел на него недоуменно — он был потрясен.
— Вы в здравом уме, отправлять черного полисмена в клуб, набитый фашистами? Они уже изувечили его на стоянке, а теперь это мордобоем не кончится — его просто убьют!
Прежде чем Фабио успел ответить, Джарвис бросил Вильямсу, сидевшему сзади:
— Фил, иди и забери его, пока он не зашел в этот бар.
Вильямс немедленно распахнул дверцу, выскакивая из машины.
— Нет! — воскликнул итальянец и стал что-то тарахтеть по радио. Ему ответил голос из черной коробки, но Джарвис уже не мог сообразить, была ли здесь настоятельная необходимость или нет. Итальянцы говорили слишком быстро. Отбросив рацию, Фабио метнулся вслед за Вильямсом, который уже рассекал толпу пешеходов, устремляясь к автобусу. Джарвис проводил его взглядом, затем распахнул дверцу со своей стороны и встал рядом с машиной. Его так и подмывало броситься вдогонку, но он сдержался. Если кто-то выйдет и опознает их, операция будет сорвана окончательно. На этом все кончится.
Портер прислонился к нагретому брюху автобуса, наблюдая, как последние несколько человек исчезают за дверями кафе.
— Все, на этом покончим. Меня здесь больше нет.
— Что-что? — прищурился Фитчет. Портер сокрушенно покачал головой:
— Я туда не пойду, Фитчет. Это слишком опасно. Давай сматываться отсюда, пока не поздно. Но Фитчет вцепился в отворот его куртки и рванул на себя:
— Даже не думай. Ты пойдешь туда со мной, Или я сам… не знаю, что с тобой сделаю, прямо здесь, понял?
