Хоки с ухмылкой глянул на него и затем посмотрел в сторону Фитчета:
— Что он там застыл? Такой вид, будто ему кочергу в зад воткнули. Часовой, на хрен…
Портер пожал плечами:
— ПМ.
— Что такое ПМ?
— Предматчевый Мандраж.
Оба рассмеялись, и Портер чуть расслабился, почувствовав, что боль отпускает.
— Сейчас приду, — пообещал Хоки, и Портер увидел, как он исчезает в толпе, после чего вернулся к своей сигарете и разбитому колену. Затем снова оглянулся украдкой на Фитчета и только тут вспомнил про беднягу Фила Вильямса, оставшегося там, за дверью, на тротуаре. Ничего, Фитчет за все заплатит. Впрочем, там, за дверью, не один Вильямс. И если Джарвис пытался его вызволить, то, значит, это не последняя попытка. Скорее всего, сейчас они разрабатывают план его спасения. Хлебнув пива из банки, он слегка расслабился. Все это, в конце концов, дело времени.
Орлиный профиль Хоки мелькал в толпе, и наконец Ястребок очутился перед ним.
— А где Билли? Не видел его, Терри?
— С тех пор как я здесь, он ни разу не появлялся. Хоки непонимающе пожал плечами, оглядывая толпу.
— Странно, может, выскочил куда. Он это место назначил заранее, вроде бы здесь была назначена встреча с агентами — или еще с кем.
— И что? Никто не пришел? Хоки помотал головой:
— Нет, не считая официантов, здесь никого не было, когда мы приехали.
Тут лицо его внезапно посветлело:
— Вот он! Билли, сукин ты кот! А ну, иди сюда. Подошел Эванс, с нервной, чуть кривоватой улыбкой.
— Все о'кей, ребята? Только что был снаружи, легавые с маяками так и носятся взад-вперед.
Брови Хоки поползли вверх:
— Что? Где-то уже началось?
— Думаю, да. Сейчас поговорю — они только что оттуда, — сказал Эванс, махнув рукой в сторону бара.
Хоки ухмыльнулся и пригубил пива.
— Гребаный топ.
Джарвис стоял перед авто, осматриваясь по сторонам. Они отъехали ярдов на четыреста. Шум был кругом просто безумный — сумасшедший поток транспорта, водители молотили по сигналам и лезли вперед, используя каждый свободный дюйм, чтобы на возвращении домой сэкономить тысячную доли секунды (темпераментный народ эти итальянские водители — как и водители в большей части остального мира).
— Что это? — спросил он Фабио.
— Так у нас постоянно. Привыкли. Джарвис покачал головой и склонился к Вильямсу, сидевшему на заднем сиденье.
— В порядке?
Молодой детектив-констебль ответил кивком:
— Жив еще.
Вой сирены прорвался в общий хаос, и Джарвис инстинктивно оглянулся: где-то близко.
— Становится напряженно, не так ли?
Он посмотрел на итальянца и кивнул. Он мог чувствовать, как буквально физически нарастает напряжение в воздухе, нервы были уже на взводе. В атмосфере плотно сгущался адреналин. Такое он чувствовал почти на каждой игре, на которой ему приходилось нести службу, от Стэмфорд Бридж до Сан Сиро.
— Мы должны вернуться, — сказал он, не оглядываясь. — Мне совсем не хочется смотреть на все это.
— Пол, ваш телефон…
Он отвернулся и залез в карман, где надрывался аппарат, только он этого не слышал сквозь шум улицы.
— Алло?
— Шеф, это Стив Парри. Слушайте, мы здесь с итальянцами на улице, которую они называют… сейчас, погодите… Виа Венето или что-то вроде…
Джарвис внимательно слушал. За голосом Парри различался до боли знакомый шум разбиваемых стекол, сопровождаемый дикими воплями.
— Итальянцы уже вмешались. Несколько человек арестовано, но вокруг такие толпы фанов, что никакой полиции не справиться. Ребята из телеканала «Скай» рассказывали мне, что были проблемы и на вокзале. Судя по всему, ночь будет беспокойная. Сегодня спать не придется.
— Ладно, Стив, держи меня в курсе, хорошо?
— Само собой, шеф. Где вы сейчас? Джарвис осмотрелся:
— Судя по сиренам, неподалеку от вас.
— О'кей, до связи.
Джарвис захлопнул микрофон и посмотрел на Фабио. Тот разговаривал с кем-то по рации. Джарвис пригнулся к дверце, где на заднем сиденье сидел избитый Вильямс.
— Похоже, у нас неприятности, Фил. Я сейчас же пойду за Терри. Тебе лучше остаться здесь.
Вильямс выбрался из машины.
— Нет, я с вами, со мной все в порядке. Только голова немного кружится.
Фабио обошел машину, приближаясь к ним.
— Ситуация из рук вон. Плохи наши дела. В этот район прорвалось много местных фанов, и какого-то англичанина уже пырнули ножом. Похоже, нам пора срочно в бар «Сан Марко».
Они припустили по дороге к бару, прислушиваясь к шуму со стороны транспортного потока и то и дело оглядываясь. Пару раз они слышали рев сирен на соседней улице, и однажды Джарвис вдруг остановился, вглядываясь в небо над крышами: ему показалось, что где-то отчетливо прогрохотал гром. Или же что-то взорвалось? Или это был рев толпы?
Прикусив губу, он ускорил шаг. По собственному опыту он знал, что, как только появляется проблема, неизбежно становится все хуже и хуже, пока полиция не станет прессовать хардкоров.
Обычно хардкоры начинали действовать как раз там, где имела место агрессия со стороны полицейских патрулей, оцепления и спецназа, но в этот раз Джарвис знал точно. Они были внутри бара «Сан Марко». Бучу подняла ударная группа хардкоров. Сорок отборных английских хулс собрались там. Может, они пока и были ни при чем, но все прекрасно знали: случись что-нибудь — и они окажутся в центре событий. Особенно если бы узнали, что пострадал их соотечественник. В центре событий всегда была так называемая категория «С», упоминаемая в личных делах и сводках с мест происшествий. Иными словами, серьезные игроки, «топы». Они вели себя подобно королеве муравьев, отдающей приказы из муравейника, пока солдаты суетятся внизу, выполняя грязную работу. Усмехнувшись такому сравнению, он вдруг вспомнил о Портере и заторопился.
Хоки вернулся и притащил с собой еще выпивки.
— Не знаю, как ты, а я чертовски проголодался.
Портер тяжко вздохнул: меньше всего сейчас он думал о еде. Распахнулась дверь, и вошли трое, с озабоченным видом. Они явно куда-то спешили — или ему так показалось? или это было следствием испуга? — и стали возбужденно говорить с каждым, кто слушал. Хоки поспешил к ним и вскоре возвратился.
— Драть мой лысый череп, — пробормотал он. — Драка на соседней улице, местные бунтуют.
Новость вихрем пронеслась по бару, и уровень шума моментально вырос на порядок. Что-то переменилось в самой атмосфере. Теперь здесь уже не было места шуткам, настроение стало агрессивным, нетерпимым; английские хулс постепенно преисполнялись ненавистью ко всему иностранному. Словно заметив эту перемену, официанты мгновенно испарились, бросив заведение на владельца, который словно
