— Зараза! — воскликнул Вильямс, увидев прибывающие полицейские фургоны, из которых высыпали синие шлемы. — Теперь их, должно быть, четверо на одного.
Джарвис расстроенно поскреб в затылке.
— Не переживай за эту сволочь. Они получат то, что заслужили. Следи лучше, может, заметишь кого-нибудь из наших старых знакомых.
Вильямс опять стал наблюдать за баром, в то время как Джарвис просматривал улицу. Он пытался сообразить, что же делать дальше, надо было найти какой-то выход, но в конце концов пришел к выводу, что сейчас не остается ничего другого, как ждать. Ждать хотя бы подходящего момента, если не результативной помощи со стороны карабинеров. Те снова стали надвигаться на бар, но в этот раз тактика изменилась. Половина из них перешли дорогу и выстроились перед Джарвисом, в то время как другие остались на противоположной стороне.
Спустя несколько затянувшихся минут небольшая штурмовая группа бросилась вперед и вырвала из толпы трех-четырех английских фанов. И тут же без промедления отволокла их в гостеприимно распахнутые дверцы фургонов.
Джарвис наблюдал за тем, как они повторили это еще пару раз. Прием эффективный, но вообще-то несуразный. Дело в том, что они выхватывали людей с периферии, а Джарвис знал как никто другой, что там, как это ни смешно, оказывались самые безобидные из фанатов — просто потому, что это было самое безопасное место. Настоящие зачинщики прятались за их спинами и были прекрасно осведомлены о приемах, которые использует полиция. Сейчас хватали всех без разбору. Главная вина — то, что ты английский болельщик, этого было вполне достаточно.
Он прокричал Фабио, стоявшему неподалеку, наблюдая весь этот спектакль, должно быть, с гордостью за своих соотечественников с дубинами:
— Так мы здесь всю ночь проторчим!
Но итальянец только поднял руку — мол, подожди, сейчас мы их… Он даже не слушал его. Группа захвата вновь ринулась вперед, но в этот раз им навстречу из толпы выбежали трое с длинным, должно быть, дубовым столом (о, крепкая, монолитная итальянская мебель, известная во всем мире! — особенно среди болельщиков). Они выбросили его вперед, заставив группу захвата откатиться на дорогу.
Новый рев прокатился по толпе, и в этот раз еще большая группа выбежала из бара, видимо в качестве подкрепления. Так оно и оказалось. Это было нечто вроде артиллерийского корпуса, вступившего в бой. Целый салют ракет, шутих и петард посыпался на мостовую, под ноги прохожих и на шлемы карабинеров. Джарвис вместе с остальными наблюдателями вынужден был отступить, так как следом полетели еще и «розочки» от бутылок и прочие стеклянные предметы, знаменуя прицельное бомбометание. Бутылки разбивались о стены домов за их спиной, залетая даже на противоположную сторону улицы. Он выждал, пока бомбардировка не стихла, и, как только приземлилась последняя бутылка, снова посмотрел в сторону бара. В этот раз команда осталась снаружи и разразилась бранью и недвусмысленными жестами, разогреваясь к следующей атаке.
Они снова принялись скандировать — речевка раскатилась от передних рядов к бару и обратно. Сердитые голоса орали: «Не сдаемся!» и затем: «Боже, храни королеву», причем орали на пределе человеческих возможностей. Таких голосов нигде, кроме как на матче, и не услышишь. В воздух взлетали сжатые кулаки. Зрелище было невероятное, от него веяло апокалиптическим. Фантасмагорическая картина: летящие стекла и общее воодушевление толпы, готовой, кажется, на все. То и дело кто-нибудь выскакивал вперед, чтобы промчаться перед рядами, прокричать брань в адрес полиции и запустить ракету, а потом нырнуть в толпу, оставшись безымянным героем дня. Джарвис обратил внимание, что повсюду сгрудились орды операторов и журналистов, с видеокамерами, микрофонами и фотоаппаратами. Они наслаждались каждой секундой этого зрелища. Просто праздник для прессы. Вот эти трое мужланов, варваров со столом наперевес, уже навеки останутся в памяти потомства. Им никогда не пережить позора по возвращении домой, но сейчас они герои, непобедимые и легендарные. Наслаждаются своей четвертью часа славы.
Джарвис прищурился, разглядывая двери в бар, откуда пробивался странный, дрожащий красный свет. Оказалось, он не зря присматривался. Вскоре оттуда вылетела вспышка пламени, прямо в их сторону, и раскатилась звоном стекла и мусором по асфальту. Один из синих шлемов вышел вперед, привычно подхватив предмет с дороги, — и тут же швырнул обратно. Предмет шлепнулся и окончательно разлетелся вдребезги под одним из разбитых окон заведения «Сан Марко». Оттуда хлынул красный туман, затопляя все вокруг нереальным светом, так что все стало напоминать сцену из Дантова «Ада». Утопающие в кровавом тумане толпы фанатиков продолжали бесноваться.
И снова рев толпы, и новый штурм полиции, опять дубинки, взмывающие в воздух, и звук ударов твердого пластика о человеческое тело.
Джарвис брезгливо поморщился. Однако нельзя не воздать им должного, такие меры срабатывали лучше всего остального. Команда снова попятилась, кто-то уже прорывался за дверь бара, но остальные стояли крепкой стеной — да им ничего другого и не оставалось — поскольку они упирались в стену здания. Окровавленные, они бросались под удары рассвирепевшей полиции. Джарвис только головой покачал. Прибывали все новые фургоны с карабинерами в шлемах, уже запрудившие улицу с двух сторон.
Все кончилось так же быстро, как и началось. Эйфория просто испарилась, сошла на нет, как только была достигнута предельная точка кипения. Полиция хлынула в бар и опустошила его за считанные секунды, выбрасывая всех за дверь и оттаскивая за руки и за ноги лицом вниз к ожидающему транспорту. На лицах задержанных пылала гордость, они не прятались от объективов камер и глаз посторонних — такое Джарвис видел уже сотни раз. Ни один англичанин не отступил! — вот главное. Англия не бежала с поля боя, захваченная в полном составе.
Джарвис перешел дорогу, лихорадочно выискивая черную физиономию Терри Портера. Некоторые полицейские сердито постукивали по ботинкам своими длинными дубинками, когда он проходил мимо, но Джарвис не обращал на них внимания, двигаясь вперед. Голова его поворачивалась из стороны в сторону под ритмичный хруст стекла под ногами: он вглядывался в лица, мелькавшие мимо. Но Портера среди них не было. Его взгляд привлек человек в окровавленной английской рубашке, и Джарвис остановился. Этот тип сидел на краю тротуара, зажимая рану в голове флагом национальной сборной. Лицо его было осунувшимся и бескровным. В нем отражалась усталость воина после битвы.
В этот момент к нему приблизился итальянец, опуская дубинку поперек спины. Фанат закричал, вскакивая:
— Сука легавая!
Новый удар, в этот раз по руке. Новая брань, в этот раз еще покруче. Тут появился второй полисмен, невероятных размеров. Он вцепился одной рукой в майку и бросил его на дорогу, к очереди из фанов, загружаемых в транспорт.
Парень споткнулся и полетел наземь. Но уже следующий удар по ногам заставил его вскочить и поторопиться. На этот раз никаких проклятий, только торопливость в движениях. Джарвис посмотрел ему вослед и покачал головой.
— Животные, — прокомментировал он, непонятно кого имея в виду: фанов или полицию.
В этот миг его внимание было привлечено криком: Джарвис оглянулся на Фабио в дверях бара, который яростно жестикулировал. Джарвис, спотыкаясь на осколках, бросился в полуосвещенный бар. Внутри все было разгромлено, не осталось ни одного уцелевшего предмета мебели и интерьера. Только щепки на полу.
— Пол! — Обернувшись к Фабио, он увидел, что тот стоит возле группы людей в медицинских халатах, которые оживленно возились над человеком в углу.
— О, нет! — вырвалось у него.
Подбежав, он присел над телом, но его тут же оттеснили в сторону.
— Что с ним?
Фабио потрепал Джарвиса по плечу, и он выпрямился.
— Он потерял много крови, но, говорят, будет в порядке. Его порезали ножом. Два раза пырнули. Здесь и здесь.
Джарвис смотрел, как итальянец указывает на руку и на лицо.
Черт, только не лицо.
— Они отвезут его в больницу, но это не надолго.
