килограмма мяса, ни одного килограмма зерна не сдавали крестьяне врагу (это наша общая и постоянная забота), и о новых наших операциях. В первую очередь надо было ударить на Холопиничи — центр нашего района.
Это было рискованное предприятие: в Холопиничах, как мы знали, стояло не меньше батальона немцев, а мы не могли выделить на это дело большую группу. Однако, считая себя хозяевами, фашисты, конечно, не ожидали появления партизан в районном центре, чувствовали себя свободно, были не особенно бдительны. Это мы тоже знали, и на этом строился наш расчет.
Дерзкий налет возглавил Куликов. Выступили партизаны утром, на крестьянских подводах, переодетые в деревенскую одежду, будто бы колхозники едут на базар. Оружие спрятали в сене.
Километра за три до районного центра свернули в лес. Оставив здесь группу и подводы, Куликов с Матросом, Сураевым и Литвяковым пошли вперед и на мосту, с которого уже видно было Холопиничи, остановили молодую женщину.
— Вы, извиняюсь, здешняя?
— Здешняя.
— А немцев у вас богато?
— Богато.
— А где они квартируют?
Женщина рассказала, что размещаются немцы в школе, посреди местечка. Почти все там, и сам комендант с ними. А сейчас (время подходило к двум часам) они собираются обедать. Вот и все. И этого было достаточно Куликову: план нападения уже созрел у него в голове.
Подступы к Холопиничам хорошие: лес подходит к самому местечку с северо-востока. Этим лесом, а потом огородами несколько человек во главе с Немовым вышли на юго-восточную окраину и засели возле дороги Холопиничи — Крупки. Сураев с группой подобрался почти к самой школе. Александров с четырьмя бойцами установил на высоте, около южной окраины, пулемет так, чтобы простреливать одну из улиц и площадь, где стоит школа. А сам Куликов с двумя пулеметами (с ним остались Сашка Матрос, Литвяков, Горячев и Никитин) решил начать бой ударом в лоб.
На подводе въехали они в местечко, недалеко от площади остановили лошадь и направились к угловой хате.
Немцы в это время, скинув мундиры и без оружия, выстраивались в очередь за обедом. Дымила походная кухня, звенели котелки, громкие голоса перекликались на непонятном языке.
Никто не обратил внимания на пятерых крестьян, приехавших, казалось, с самыми мирными целями. И вдруг в руках одного из них (это был Куликов) загрохотал автомат. Другой «крестьянин» (Сашка Матрос) успел вытащить из телеги пулемет и открыл огонь из-за угла хаты. С огородов ответил им пулемет Немова.
Испуганные немцы хлынули было в школьный сад, но Матрос и Куликов, перебравшись через изгородь, встретили их и там своими пулями.
Какой-то офицер выскочил на крыльцо. Размахивая пистолетом, он выкрикивал слова команды и ругательства, но его никто не слушал. Спуститься с крыльца он не успел: очередь куликовского автомата скосила его.
Растерявшиеся фашисты, подгоняемые выстрелами со всех сторон, бросились по дороге на Крупки, но там их встретил огонь группы Александрова.
К вечеру партизаны, целые и невредимые, отправились в обратный путь, а над Холопиничами всю ночь одна за другой взлетали ракеты.
Утром узнали, что немцы спешно покинули Холопиничи, увозя на двух машинах убитых и раненых. Убитым оказался и комендант местечка, майор жандармерии.
Одной из основных наших задач была борьба с гитлеровскими прислужниками на местах, с теми органами власти, которые насаждали захватчики. Очевидно, фашисты еще до войны начали подбирать для этого «кадры» среди того отребья, что было выброшено из нашей страны революцией. Буржуазные националисты всех мастей, бывшие белогвардейцы и их сынки тащились за фашистской армией по мере ее продвижения и оседали в оккупированных областях в виде бургомистров, старост, комендантов, полицаев и т. д. Кроме того, фашисты отыскивали и тех нестойких людей, которые, оказавшись в германском плену во время первой мировой войны, были завербованы там, дали подписку работать в качестве шпионов и теперь перешли к гитлеровцам по наследству от кайзеровской разведки. Таков был, например, чашницкий бургомистр Сорока. Эти подонки составляли как бы ядро, они старались сгруппировать вокруг себя всех, способных предать или продать Родину, разложившихся, опустившихся людей; пьяниц и уголовников.
Нелюбов организовал рейд по окрестным селениям, преследуя этих предателей и расправляясь с ними. Народ сочувствовал и помогал партизанам в этом деле.
Любопытный эпизод произошел в селе Кисели. Из Чашников приехал представитель бургомистра для организации полиции в помощь немецким властям. Собрали народ. Приехавший выступил с речью, в которой пытался изобразить приход немцев как благодеяние. Он «объяснял» и расхваливал так называемый «новый порядок» и превозносил Гитлера.
В толпе стояли переодетые Нелюбов и Сураев. Нелюбов не выдержал этой брехни и оборвал оратора.
— Ты говоришь, что немецкая власть хороша? Порядок нам принесла?.. Порядок, говоришь?.. Получай свой порядок!
И не успел растерявшийся предатель посторониться или спрятаться, как Нелюбов в упор выстрелил в него прямо при всем собрании. Потом обернулся к народу:
— Товарищи! Это — предатели народа, они на задних лапках ходят перед фашистами. Кто будет им помогать — пускай на себя пеняет.
Колхозники возбужденно и радостно слушали, а один сказал:
— Мы эту падаль сейчас сами уберем, так что хозяева его не разыщут, да и никто не узнает, что тут было.
В это же время Василий Кащинский с двумя товарищами послан был на дорогу Борисов — Орша. Несколько слов о Кащинском и о том, как он появился в нашем отряде. Младший лейтенант, призванный из запаса во время войны, он не успел еще доехать до своей части, как оказался в окружении. С небольшой группой таких же необмундированных военнослужащих он двинулся на восток, чтобы присоединиться к Красной Армии. Необходимо было соблюдать строжайшую осторожность и не попадаться на глаза фашистам, которые и необмундированных хватали по первому подозрению. Недалеко от Кащина, оставив своих товарищей в лесу, вышел он на разведку и разговорился с крестьянками, работавшими в поле. А тут как раз подъехали немцы на машинах. Василий показался подозрительным, и его уже собирались арестовать, но одна из женщин выручила его.
— Пане, пане, — закричала она фашистам, — это наш! Это кащинский! Бригадир. Что мы, одни женщины, будем без бригадира делать?
Другие дружно поддержали ее. Василий, конечно, также подтвердил, что он кащинский. Немцы уехали.
Подошли товарищи из леса. «Кащинский» поблагодарил женщин, хотел уходить, но его остановили.
— Оставайся. Ты теперь все равно кащйнский. Будешь у нас бригадиром.
Он остался. И отсюда повелось: Кащинский да Кащинский. Но долго он в Кащине не прожил. Когда наши партизаны явились туда, чтобы уничтожить маслозавод, Василий прибежал к ним.
— Возьмите меня с собой. Что я тут буду киснуть!
И вместе с ними пришел в Гурец.
— Вот, — сказали мне, — новичка привели. Кащинский.
Я сначала подумал, что это фамилия, но даже после того, когда ошибка выяснилась, прозвище так прилипло к парию, стало таким привычным, что мы его и не звали по-другому, и только немногие знали, что настоящая его фамилия Григорьев.
Парень оказался дельный. В поход под Борисов мы назначили его старшим.
Инициаторами этой операции были опытный сапер Рогуля и младший сержант Швецов, тоже хорошо
