немного. Только выберешься отсюда и сможешь сказать всё, что твоя душа пожелает.
— Опять ты за своё, — в голосе Луи различалось раздражение, — я ведь предупреждал тебя.
— Оставь свои нравоучения для падших женщин, — Генриетта, несмотря на собственное желание удержаться от колкостей, так и не смогла этого сделать, — низкий, подлый человек без чести и совести. Вот кто ты. И я тебя не боюсь.
— Не боишься, значит? — мрачно переспросил Луи, — ну и что мне с тобой делать? Как ты сама понимаешь, оскорбления я терпеть не буду. У меня остаётся два выхода. Либо простить тебя. Либо… наказать.
— Вы не посмеете, — Генриетта попыталась отшатнуться назад, но по понятным причинам это у неё не получилось.
— Ты знаешь, что посмею, — Луи говорил уверенно, — и, вне всякого сомнения, ты заслуживаешь наказания, но… — Луи неожиданно для Генриетты подмигнул ей, я прощаю тебя. А в обмен жду твоей помощи. Иначе говоря, у меня к тебе есть предложение.
При виде гримасы отвращения, появившейся на лице Генриетты, Луи рассмеялся.
— Надеюсь, ты не подумала о том, что я собираюсь жениться на тебе?
— Нет! — по лицу Генриетты было заметно, что именно об этом она и подумала.
— Отлично. Вижу, мы начинаем понимать друг друга. И я вовсе не собираюсь затащить тебя в постель и заняться с тобой любовью.
Генриетта непозволительно широко открыла рот, собираясь высказать этому мерзавцу по поводу его гнусных намёков.
— Хотя ты, несомненно, заслуживаешь этого, — Луи намётанным глазом знатока прошёлся взглядом по каждой чёрточке очаровательного лица Генриетты. Его взгляд слегка задержался на тонкой белоснежной шее, на которой сверкали капли воды.
— Однако в мои планы входит дружба с тобой. И если ты согласна принять её и сообщать мне… скажем, о незначительных мелочах, касающихся твоей госпожи… я смогу простить тебя с лёгким сердцем. Я не буду таить на тебя обиду. Ну как?
— Да за кого вы меня принимаете? — гневно начала было Генриетта, но тут же осеклась. До неё дошло, что именно предлагал граф.
— И вы действительно забудете все мои слова? — Генриетте казалось, что она произнесла эти слова вежливо. Хотя на самом деле они прозвучали едва ли не как ругательство.
— Целиком и полностью, — пообещал Луи и тут же добавил: — Но мне нужны гарантии, что ты намерена выполнять… честно выполнять нашу договорённость.
— Гарантии, значит? А больше ничего вам не надо, «дорогой граф»?
— Нет. Я, например, хотел бы знать… как выглядит герцогиня Орлеанская, — было заметно, что эти слова дались Луи с тяжёлым трудом, — ответив на этот вопрос, ты могла бы доказать своё доброе намерение по отношению ко мне.
— Ну держись, мелкий, честолюбивый негодяй, — Генриетта была просто счастлива такому обороту событий.
— В доказательство нашей дружбы я точно опишу вам герцогиню.
— Правда? — обрадовался Луп. Он явно не ожидал такой уступчивости от этой девицы.
— Герцогиня страшно худая. — Насколько худая?
— Худее некуда. Удивительно, что она вообще держится на ногах.
— Не очень приятное начало, однако продолжайте.
— Ноги у неё тонкие, с такими глубокими язвами. Мне постоянно приходится накладывать специальный раствор, который избавляет её от болей.
— Так у неё случаются боли?
— Она не спит по ночам. Разве вы не слышали, как она кричит?
— Не слышал. И часто это случается? — Каждую ночь!
— Проклятье! Это, надеюсь, всё?
— Только начало, дорогой граф. Как другу, я вам расскажу всё. Например, я могу сообщить о том, что такие язвочки расположены по всему телу. Из-за них она потеряла свои груди.
— Чёрт, неужто такое возможно? У неё в самом деле их нет?
— Сейчас нет. Раньше были. И очень красивые.
— Мне нет дела до того, что раньше было у герцогини. Надеюсь, это всё?
— Нет, но осталось совсем немного. — Проклятье! Чёртова старуха!
— Тело в шрамах. Прежний врач герцогини не раз делал ей кровопускание. Сами понимаете, из-за болезни, а именно, из-за этих язвочек, швы на теле не затягиваются. Из-под них постоянно сочится…
— Избавь меня от этих кровавых подробностей. Надеюсь, это всё?
— Нет. Но осталась совсем малость.
— Чёрт, должно же быть в ней что-то… нормальное?
— Она умеет плакать.
— Правда?
— Да. Она всё время плачет. Видите ли, граф, у неё и возле губ эти язвочки, поэтому она не может раскрывать рот, когда улыбается. Вместо этого она плачет.
— И как вы различаете, когда она смеётся, а когда плачет?
— Ну, когда вы проведёте рядом с ней несколько лет… — Несколько лет? Будь всё проклято. Надеюсь, это всё?
— В общем, да. У неё ещё волосы выпадают из головы. Несколько зубов… целых осталось. А в остальном всё как у обычных людей.
— Остаётся только поражаться, как она вообще выжила.
— Она крепкая. Врач, лечивший герцогиню, уверял нас, что при всех её болячках она наверняка переживёт всех.
— Я почему-то не сомневаюсь в этом. Генриетта воистину упивалась мрачным лицом Луи.
Но она даже близко не имела понятия, в каком угнетённом состоянии пребывал Луи.
— Ну и как вы себя чувствуете, дорогой граф, после того как ознакомились с портретом своей невесты?
— Я связан словом чести, поэтому не могу покончить с собой, но я буду просто счастлив, если кто- нибудь другой это сделает, — Луи не кривил душой, и Генриетта видела это. Ликование её возрастало. Не имея понятия об истинной причине появления графа, она нанесла ему удар не целясь. Но он попал в сердце.
— Могу я попросить тебя?
— Всё, что угодно, дорогой граф!
— Сделай так, чтобы твоя госпожа не попадалась мне на глаза. Я не только забуду про твои оскорбления, но и щедро вознагражу тебя.
— Деньги? Они всегда кстати, — ответила Генриетта изображая улыбку, а в это время раздумывала над тем, как почаще попадаться ему на глаза.
— И ещё одна просьба…
— Говорите.
— Я забыл захватить чистую одежду. Будь добра, принеси её мне.
— Что такое, — возмутилась было Генриетта, но тут же обворожительно улыбнулась, — конечно, я немедленно принесу вашу одежду. Ей в голову пришла чудесная мысль.
— Если это всё…
— Всё. Я признателен тебе за помощь.
Кивнув, Генриетта выбралась из воды, где провела последние четверть часа. Не обращая внимания на мокрую одежду, она помчалась во дворец. Едва добравшись до своих покоев, она закрыла за собой дверь и, не обращая внимания на опешившую Жюли, которая находилась в её опочивальне, залилась заливистым смехом. Генриетта хохотала очень долго. Жюли не понимала её состояния. Как не понимала этого странного веселья. Наконец Генриетта начала успокаиваться. Всё ещё радостно улыбаясь, она приказала Жюли переодеть её. Не раз во время переодевания Генриетта заливалась беспричинным смехом. А когда он
