произнесла Генриетта. — Вы дважды обозвали меня уродиной. У вас есть что сказать по этому поводу?
— У тебя самое прекрасное, самое милое лицо из всех, что я видел.
Вряд ли Генриетта догадывалась, что в эту минуту Луи говорит искренне.
— Твои глаза сияют и лучатся, словно лунный свет, мягко опускающийся на землю. Бархат тускнеет по сравнению с мягкостью и шелковистостью твоей кожи. Лебедь с завистью смотрит на твою шею. Взгляд, чья прелесть завораживает. Губы — как два алых лепестка розы, чей аромат хочется вдыхать. Родинка над твоими губами — как маленький островок посредине океана, которым можно любоваться вечно.
— Вы произвели на меня впечатление, — Генриетта радостно засмеялась, — еще немного подобных слов и я не смогу на вас сердиться.
Она не замечала ни взгляда Луи, ни того, как изменилась интонация его голоса. Луи отлично понимал, что Генриетта принимает все его слова за попытку вернуть своего коня, но не стал разубеждать ее, а всего лишь спросил:
— Вы вернете моего коня?
— Верну, — после недолгого раздумья ответила Генриетта, — если меня устроит последний ответ.
— Все, что угодно, — ответил Луи.
— Откажетесь от брака — и конь ваш!
Генриетта удивленно смотрела, как губы Луи расплываются в широкой открытой улыбке.
— Ни за что!
Вопрос Генриетты неожиданно открыл Луи тайну. Он смотрел на нее и понимал, что игра закончилась. Помоги ему, господь, но эта белокурая бестия овладела его сердцем! Он любит ее. Любит.
— Вы не получите коня, придется идти пешком! — донесся до него голос Генриетты.
— Наплевать! — Весело отозвался Луп. — Я получу более ценную для меня вещь!
— Я вам не вещь! — Генриетту снова охватила злость. — И не мечтайте, что я выйду за вас замуж!
— Хотите пари?
— Вы неисправимы.
Генриетта тронула рысью коня. Лошадь послушно побежала рядом.
— Скоро увидимся, милая, — вслед прокричал Луи.
— Наглец, — пробормотала Генриетта.
— Ты не сможешь убежать от меня, — тихо произнес Луи.
Он смотрел вслед Генриетте, и в его глазах светилась любовь. Напевая веселую мелодию, он отправился пешком обратно.
Глава 14
Король сидел в широком кресле у рабочего стола в своем кабинете. Он был облачен в ночной халат светлых тонов. На губах играла легкая улыбка. На столе перед королем лежал полный доклад Гийома Кузино о происходящих событиях в Орлеане. Несмотря на позднее время, король призвал обоих герцогов во дворец. Спустя некоторое время герцоги сидели перед королем. Время от времени они беспокойно ерзали, ожидая, когда, наконец, король соизволит рассказать о содержании доклада.
— Итак, монсеньоры, вы хотите узнать, кто из вас одержал верх?
Король многозначительно поглядывал то на одного, то на другого.
— Я не сомневаюсь в своей победе, — уверенно произнес герцог Орлеанский, — хотя не скрою от вас, поражение порадовало бы меня много больше. А вы как считаете, герцог?
— Если Луи проиграл, я плачу вдвойне! — голос герцога Бурбонского звучал не менее уверенно.
— Тем не менее, один из вас проиграл пари, — король с некоторым участием посмотрел на брата.
— Не может быть! — герцог Орлеанский явно растерялся.
— Первая битва за графом де Сансером, — подтвердил король.
— Что я вам говорил! — в голосе герцога Бурбонского звучали горделивые нотки. — Платите, ваше высочество!
— С огромным удовольствием! — герцог Орлеанский протянул туго набитый кошелек с деньгами.
Герцог Бурбонский взял его и сунул в карман.
— Терпеть не могу легких выигрышей! Но что поделаешь: пари есть пари.
— Я хочу знать все, сир.
— Я тоже бы не отказался послушать.
— Хорошо, — согласился король и начал рассказывать:
— Со слов Кузино ясно, что в день прибытия графа де Сансера Генриетта пребывала в очень плохом настроении. Как только он въехал во дворец, она пыталась спустить на него псов. А после того, как ничего не вышло, она стала поносить и оскорблять графа.
— Ничего не меняется, — вздохнул герцог Орлеанский, — о, что же граф терпел!
— До поры, до времени, — король улыбнулся, — граф повел себя точь-в-точь как отец с непокорным дитем: он отшлепал ее на глазах у всех.
— И она стерпела? — не поверил герцог Орлеанский.
— Судя по тому, что пишет Кузино, Генриетта бежала, оставив поле битвы, — ответил король.
— Невероятно, — пробормотал удивленный герцог Орлеанский.
— Однако, — продолжал король, — Генриетта отомстила графу: она подрезала подпругу, и граф едва не разбился.
— Подлый способ, — заметил герцог Бурбонский.
— Не менее подлый, чем избиение моей дочери, — высокомерно ответил герцог Орлеанский.
— Монсеньоры, — остановил разжигающийся было спор король, — если вы будете ссориться, я не стану продолжать.
Оба герцога замолчали.
— Со слов вашего дворецкого, Кузино узнал, что граф после случившегося, в сильнейшем гневе поднялся в покои Генриетты, что там произошло — неизвестно, но через некоторое время Генриетта пришла в комнату графа и самолично ухаживала за ним. Обмывала раны, которые граф получил при падении.
— Лжете, — растерянно пролепетал герцог Орлеанский.
— Брат, — король укоризненно посмотрел на него.
— Прошу прощения, сир, — опомнившись, сказал герцог Орлеанский, — но это просто невозможно.
— Ваш дворецкий лично присутствовал при том, как Генриетта заботилась о графе.
— Я не могу поверить, этому пройдохе все по плечу, — бросил герцог Бурбонский.
— Луи переупрямит любого, но вопрос в другом: зачем он это делает? Отвечает на брошенный вызов пли Генриетта в самом деле привлекла его?
— В любом случае граф женится, — твердо проговорил король, — через месяц прибывает посольство Испании, а с ним одна очень очаровательная особа. Ей нет и восемнадцати лет. Она происходит из очень знатного и богатого рода. Не знаю, откуда они узнали о графе, но у них виды на него.
— Сир, вы не можете так поступить, — слегка побледнев, произнес герцог Орлеанский, — возможно, это единственная надежда выдать Генриетту замуж. Вспомните, ведь она ваша племянница.
— Брат мой, я сделал все, о чем вы просили меня. У Генриетты есть время изменить свое, с моей точки зрения, непростительное отношение к браку. Если же, по истечении срока, она откажется выходить замуж, граф женится на испанке. Этот союз выгоден для всех. Это мое окончательное решение.
Король встал.
— При всех недостатках графа де Сансера я всегда был высокого мнения о нем. Как оказалось, не только я один ценю его. И если Генриетта окажется настолько глупа и откажет ему — тем хуже для нее. В отношении себя я исключаю любую возможность заниматься дальнейшей судьбой Генриетты. Доброй ночи,
