ногами льда…и улыбающийся отец, бросающий меня в тяжелую, дущащую глубину.
Я так и не научился плавать.
Я научился тонуть.
Антракс
Как описать то, чего не понимаешь до конца? В меру своего понимания. Как быть, если не понимаешь вообще? По крайней мере, попытаться обрисовать внешне, с помощью сравнений или метафор. Что же делать, если и метафору-то не подобрать, даже завалящий кеннинг не состряпать? Правильно. Плюнуть и поберечь нервы.
С уверенностью могу сказать одно: задротские радости мне не мерещились. И то хлеб.
— Вот мы и почти на месте, юный сэр, — барским жестом обвел окружающее кролик. — Вам осталось пройти еще совсем немного.
— И где же это «на месте»?
— В нужной вам ветви Вселенной, разумеется. Разве вы не узнаете окрестностей?
— В тот раз у меня не было времени наметить ориентиры.
— Что ж, тогда вам придется поверить мне на слово. Впрочем, что вам еще остается? Так или иначе, самим вам обратно не пройти. Желаю хорошо обжиться на новом месте.
Вжиканье застежки-молнии, тусклый оранжевый свет. Ушел. Ну и пес с тобой.
— Где мы, Отец? — впервые подала голос Суок, сидевшая на рюкзаке, обхватив руками мой лоб.
— В Н-поле. Ты ведь уже была тут однажды.
— Да, я помню. Но что это за место?
— Честно говоря, я и сам не знаю. Оно существует — вот все, что о нем можно сказать точно. Тебе следует научиться входить и выходить из него, подобно тому, как ты научилась входить в Пад.
— Пад?.. Неужели это Н-поле такое же плохое, Отец?
— Оно не доброе и не злое, Суок. Оно просто есть. И хорошо служит некоторым целям, в частности, моим.
— А кто это был?
— Демон Лапласа. Он следит за Игрой Алисы и исполняет в ней обязанности арбитра. Судьи.
— Игрой… Алисы?
Ох, дьявол забери. С другой стороны, рано или поздно это должно было случиться.
Боги, дайте мне язык длиной в полметра.
— Жил когда-то на свете кукольных дел мастер. Звали его…
— Розен?
Сказать, что я обалдел, значит сильно погрешить против истины.
— Откуда?..
— Постой, Отец… Я вспоминаю. Ты уже рассказывал мне об этом… когда-то… Не помню, когда. Его звали Розен? И у него было семь дочерей-кукол, и одна была добрая, а остальные злые?
Сказка. Моя сказка. Ну конечно.
— Да, младшие сестры не дали старшей спокойно жить с Розеном. Они обманом заманили ее в ловушку и убили…
— Но Розен оживил ее, да? И теперь ей придется победить злых сестер, чтобы вернуться к нему?
— У тебя прекрасная память, дочь. Это и называется Игрой Алисы. Самых злых и подлых сестер зовут Шинку и Соусейсеки — Рубин и Лазурит. Недавно они вновь обманули добрую дочь и теперь хотят снова убить ее или навсегда закрыть дорогу к преображению в Алису — идеальную девочку. Мы должны им помешать.
— Хорошо, Отец. Мы помешаем им. Но кто такая Алиса?
Я замялся. Она молча ждала.
— Алиса… Алиса — это… Ты задала очень сложный вопрос, Суок. Я вряд ли смогу объяснить тебе внятно. Алиса — это самый прекрасный цветок среди всех цветов на свете. Редчайший драгоценный камень, дороже всех остальных драгоценностей в мире. Безгрешная и непорочная. Самая красивая девочка на всей земле.
Уф, блин. В манге это звучало как-то вразумительнее.
— Поняла?
— Да, Отец. Хотя ты, кажется, сам не знаешь, что имеешь в виду.
— Пожалуй, что так. В любом случае, Алиса — не моя забота.
Она помолчала. Я почувствовал ее локти у себя на голове.
— Отец… А… А я могу стать Алисой?
О-ба-на. Ничего себе заявления!
— Зачем тебе это?
— Но я… Я так люблю тебя, Отец! Ты ведь такой красивый, а я маленькая и глупая. Я хочу стать лучше, стать идеальной девочкой, чтобы ты был счастлив!
Вот уж спасибо. И опять не знаешь, смеяться тебе или плакать. «Красивый!» Ха… Даже ха-ха три раза. Глупости.
Но с погромно-диссидентскими настроениями в личном составе надо было покончить как можно скорее.
— Тебе это не нужно, Кокуосэки, — строго сказал я — насколько вообще можно говорить строго, когда собеседник почти сидит у тебя на шее.
— Но я хочу сделать тебе подарок, большой-большой, красивый-красивый!
— Спасибо. Но Розен создал Семерых Сестер потому, что так и не смог полностью воплотить свою мечту в старшей, доброй сестре. Он мечтал о совершенстве. Я же не собираюсь создавать никого, кроме тебя.
— Значит, я… уже идеальна? — я почувствовал, как рюкзак радостно подскочил.
Эх…
— Да, — солгал я.
— Спасибо, спасибо, Отец!
— Хм… Не за что.
Действительно — не за что. Все-таки я свинья.
Не привязывайся к инструментам, парень!
Заткнись.
Вскоре мы прошли мимо первой чужой двери: начиналась область Н-поля вблизи мира кукол. Потом мимо второй. Мимо целой стайки. И вот уже они были кругом, заполнив привычную холодную черноту, что сменила… Да черт его знает, что она сменила. И не так уж это и важно. Мы достигли пункта назначения. Точки невозврата. Превосходно.
— Чьи это двери, Отец?
— Понятия не имею. Каких-то других людей.
— Мы войдем в одну из них?
— Мы? Не ду… Хм. М-да.
В ее словах был резон. Моей-то двери тут не было. Жить в Н-поле? Я не волшебный кролик. И не Энджу. Интересно, кстати, чем он там питается? Все-таки изредка вылезает в плотный мир? Плотный мир… Каков он здесь? Сильно ли отличается от моего родного? Здесь есть Германия и Япония, это да, но… Ладно, все узнаем со временем. Для начала же стоит выбрать дверь.
Веселый выбор, надо сказать. Просто Буриданов. Ну, не будем уподобляться ослу. Я взялся за первую попавшуюся ручку и потянул.
И ничего. Я дернул еще раз. Дверь даже не шелохнулась. Ее как будто прибили к косяку.
Совершенно по-дурацки уперевшись в косяк ногой, я сцапал ручку обеими руками и начал тянуть. Я тянул, пока пальцы не соскользнули с гладкого дерева. Меня крутануло инерцией, Суок испуганно заверещала, вцепляясь в волосы, барахло в рюкзаке громыхнуло. Ну ёрш твою двадцать!
Я ударил в дверь янтарем раз, другой. Все напрасно. Словно забетонировали.
— Бэрри-Белл!..
— Постой, Отец, не надо так! — Суок вдруг выпустила мою голову и соскочила с рюкзака. — Эту дверь
