перед Соу.
— Ставь чемодан на стол, Джун, — наконец-то я мог нормально говорить! — И открывай.
— Что это за место? Не похоже на сны, которые я видел.
— Управляемый уголок, зернышко в мякоти сна, мое убежище, мирок, где моя власть абсолютна и зависит только от моей же веры.
— Ты создал это место сам?
— От неба до пылинок на полу. Ты тоже можешь, как и любой другой — это не магия.
— Но мой сон совсем другой!
— Мой настоящий — тоже. Но не будем тратить время.
— Я подошел к столу и бережно достал из чемодана Соу, замечая, что в моих руках она немного оттаяла, обмякла, словно расслабилась. Опасаясь, что второе тело перестанет удерживать фарфор, серебро нежно подхватило ее и перенесло на мягкий бархат заросшего мхом стола.
— Джун, попробуй еще раз. Я буду держать ее за руку — вдруг получится?
— Сейчас…нет, не выходит.
И действительно, стоило ему прикоснуться к Соу, как она снова одеревенела и оставалась неподвижной до тех пор, пока чужие руки были рядом. Да, мы действительно никогда не умели ходить простыми путями.
— Что будем делать теперь? — спросил Джун, расстроенный и смущенный.
— Все очень просто. Придется выковать тебе новые руки.
Рассказ Джуна о его первой встрече с медиумом Соусейсеки
Я не встретил его в тот день, когда Соусейсеки приходила к нам домой за своим телом. Правда, он напугал Суисейсеки, которую потом пришлось долго успокаивать, но Шинку не рассердилась, а это уже нечто! Мне даже хотелось его увидеть, но только не так, как получилось сейчас.
Когда Суисейсеки прибежала в гостиную, не глядя на начинающегося Кун-куна и пачкая пол капающей с рук кровью, я понял, что случилось что-то серьезное. Но из ее слов ясно было только, что во сне у медиума Суигинто — что там делали Соусейсеки и ее медиум? — случилась беда и без моей помощи им не справиться.
Вот какого черта мне бросать все и спешить куда-то, чтобы спасать влезших в неприятности? Хотя Суисейсеки вряд ли дала бы мне жить спокойно, если бы я отказался. Мерзкая кукла умеет быть назойливой, как и втягивать в неприятности — и пришлось пойти с ней, чтобы она успокоилась.
Оказалось, она не зря закатила истерику. Теперь понятно было, почему им пришлось просить помощи — сами они бы не справились.
Изорванное лицо медиума могло бы испугать любого, а шевелящееся нечто под краснеющей простыней было еще хуже. Но несмотря на раны, он был в сознании, хоть и молчал — казалось, он даже не чувствует боли.
Только когда я открыл чемодан с Соусейсеки, он тихо застонал… да и было почему, ведь ей досталось не меньше. Я попробовал понять, как можно ей помочь, но ничего не получалось. Нечто спасло ее, но теперь могло лишь удерживать ее в живых. Я не знал, как ей помочь.
Оказалось, что он знал — или был уверен, что знает. Действительно, на его колдовство тело Соусейсеки отозвалось мгновенно, и твердая, мерцающая синим сердцевина расслабилась, давая возможность соединить трещины…но я не умел этого! Тогда, когда Шинку лишилась руки, я действовал интуитивно, знал, что смогу — а тут все было иначе. Быть может, потому, что в глубине души Соусейсеки была мне безразлична?
Но этот искалеченный, смертельно раненый человек считал иначе. Я не разглядел его глаз тогда, потому что было страшно смотреть в ту сторону, но если бы увидел, то бежал бы как можно дальше.
Суисейсеки любила сестру до беспамятства, но он… он был ею одержим. Стоило ли мне злиться на него за это? Наверное, если бы это случилось с Шинку, я вел бы себя так же.
Дорога в сон заняла немного времени, хоть чемодан с Соусейсеки и показался мне излишне тяжелым. Мы пронеслись по Н-полю и извилистым тропам Дерева Снов, чтобы попасть к нему — и он уже ждал. Здесь все было не так, как в тех снах, что я видел, и непонятно, почему. Разве может человек управлять собственным сном? Хотя и выжить в таком состоянии не выйдет.
У его силы тоже был предел. Соусейсеки и здесь не давала мне попробовать починить ее, каменея от прикосновения. Тогда он напугал меня по-настоящему.
Мы сделаем тебе новые руки.
Я хотел закричать, что не собирался заходить так далеко, что у него нет права так поступать, что мои руки останутся при мне, даже если Соусейсеки тут же умрет…но слова застряли в горле. Ужас, сделавший меня беспомощным, пришел изнутри, когда я ясно понял, что нахожусь в абсолютной власти одержимого маньяка. Сейчас перечить ему казалось изощренным самоубийством — и я уступил. Смолчал, стерпел. Как обычно. Ведь ждать помощи было неоткуда. И почему я не попросил Шинку пойти со мной?
Ах, да, она же смотрела Кун-куна.
Антракс
Серый туман расстилался вокруг меня. Цепочка следов выделялась в нем, как муравьиная дорожка в железном песке. Я летел над ней, вглядываясь вперед. Бэрри-Белл сыпал мне через плечо желтые искорки, держась под воротом.
Вдруг отпечатки ног пропали. От неожиданности я проскочил вперед, не слишком ловко извернулся и остановился. Действительно, дальше след не шел. Неужели это тоже была обманка? Если он настолько хитер, то настоящий путь я вполне мог уничтожить тогда и последовать за иллюзией, намеренно сотворенной чуть прочнее…
Обследовав неприятный казус, я сообразил, что ошибся не тогда, а все же сейчас. То, что я сперва принял за обрыв линии, в действительности было поворотом. След уходил вниз и назад под очень острым углом, почти приближавшимся к нулю, невозможным в обычном мире, где есть гравитация. Ловко. Правда, я сейчас успел придумать трюк, который был бы половчее. Может, я все-таки хитрее?
Перевернувшись «на спину», я опять устремился по линии шагов. Вскоре я наткнулся на второй поворот — вверх, по спирали, так что следы обернулись наружу прозрачной изнанкой, и стороннему наблюдателю могло показаться, что серая дорожка, вдруг свернувшись на конце винтом, сходит на нет. Как он это делает, черт лохматый? У меня бы кости треснули, если б я вздумал так переставлять ноги. Выше путь снова выправился, шаги стали длиннее и смазаннее, словно в этом месте Энджу бежал.
Поднявшись на приличное расстояние, я вдруг заметил, что пересек свой прежний путь. Я удивился было, но тут же сообразил, в чем дело. Вы пробовали когда-нибудь разглядеть плоскость в профиль? Я не пробовал. Оставалось благодарить судьбу, что бритвенно-тонкая полоска не была материальной и я не налетел на нее тогда. Меня бы рассекло, как дамасским клинком. Бррр.
Внезапно в тумане впереди замаячило черное пятно. Я сбавил ход. Это был крупный кусок пола, хотя снизу он был для меня скорее «потолком». Сквозь щель в досках я разглядел паркетные шашки. Занятно.
Очень осторожно я отлетел от следа и по широкой спирали, огибая странный предмет, медленно поднялся вверх.
Весьма занятно. Словно какой-то великан исполинским ножом вырезал из дома комнату по осям стен и перекрытий. Кирпичная кладка на срезе была бугристой и обломанной. Двери не было. Сквозь потертую занавеску, прикрывавшую пустой проем, пробивался слабый свет. Следы уводили внутрь.
Я беззвучно подобрался ближе и заглянул внутрь. Спиной ко мне, освещенный пляшущим огоньком свечи, сидел человек в розовой рубашке. Обхватив руками голову, он пристально рассматривал что-то, лежавшее перед ним на столе.
Сама комната была почти точной копией мастерской, которую я видел в разрушенной башне, разве что беспорядка в ней было поменьше: шкафы стояли ровно, лотки с инструментами были вдвинуты в небольшой изящный комод. Однако и здесь на всем лежал толстый слой пыли, пол был запятнан грязью, в двух или трех местах недоставало паркетных шашек. Почти как в моем убежище, совсем недавно. В углу высилась внушительная груда осколков дерева и глины.
По-прежнему стараясь не издавать ни звука, я вошел и аккуратно прислонился к стене. После этого оставалось только негромко кашлянуть.
