Семи Сестер? Как это может ограничить творца? И зачем Розену чужая кукла?.. Твой выговор… Форма твоего лица… Будь я проклят! Ты никакой не посланник!
Вот и все. All hail fail, компадре Антракс. Попытаемся сохранить лицо или будем говорить начистоту?
— Ты из той же гоп-компании, что и сопляк, возродивший Соусейсеки!
Второе, пожалуй.
— Не угадал, братишка, — фыркнул я ему в лицо. — К нему я не имею никакого отношения. Напротив, он мой смертельный враг. Но ты прав, я здесь по собственной воле.
— Какого черта тебе нужно? Зачем понадобилось ломать эту комедию с новой куклой?
— В этом я тебя не обманул. Мне действительно нужна кукла. В личное пользование.
Его лицо окаменело.
— Сгинь. Ты не понимаешь, о чем просишь.
— Прошу? — откинувшись назад, я скрестил руки на груди и усмехнулся, приподняв бровь. — Я ни о чем не прошу тебя, мастер. Я просто беру мое добро там, где его нахожу. Так получилось, что я нашел тебя. Ну же, будь паинькой.
— Добро? У тебя когда-нибудь умирали дети, сосунок? Близкие? Возлюбленные? Что ты на самом деле знаешь о той грязи и мерзости, которую вы все зовете Игрой Алисы? Убирайся!
— Да что ты так раскипятился, пан Анжей? Подумаешь, куклой больше, куклой меньше…
— Убирайся из моего дома! Жи…
— Бэрри-Белл!
Из-под моего воротника выстрелила золотая оса и зависла над моей ладонью. Я медленно отвел руку в сторону, готовясь метнуть ее вперед.
Пан Анжей побледнел, как мука.
— Матка боска, — пробормотал он посеревшими губами. Я с наслаждением продемонстрировал ему своего маленького помощника.
— Узнаешь духа, мастер? К твоему несчастью, сейчас он на моей стороне. Рукотворный дух — страшное оружие, знаешь ли. Неудивительно, что только Семь Сестер могут пользоваться ими. Сегодня явно не твой день, мастер. Не передумал?
— Нет.
— Уверен? Может, подумаешь еще?
— Нет!
— А если я испробую на прочность то, что лежит у тебя на столе? Одного удара хва…
БА-М-М-М!!!
Меня оторвало от пола и кубарем вынесло в туман. Из глаз посыпались искры, челюсть кричала дурным голосом. Все-таки мастер Энджу не зря жил в Стране Восходящего Солнца почти сорок лет. Стремительный удар ногой в прыжке мог, казалось, переломить стальную балку. Мои зубы, видимо, оказались покрепче.
Восстановив вертикальное положение, я успел увидеть, как он выскочил из мастерской и устремился ко мне. В следующую секунду мои плечи и локти уже стонали под градом сильных и быстрых ударов. Я несколько раз пытался дать ему подножку, но он легко, словно танцуя, увертывался, не прекращая молотить кулаками. Руки быстро онемели, так что боль чувствовалась только в виде коротких, острых толчков. Уже не думая о комбобрейкере, я изо всех сил прикрывал голову и живот. Здоровый, черт! Куцых навыков ба-гуа, полученных полтора десятка лет назад, было катастрофически недостаточно, тело забыло движения и их смысл.
Вдруг ветер смерти на секунду стих, и, приоткрыв глаза, я увидел несущийся мне в подбородок снизу вверх кулак. Боль была адской, меня запрокинуло. Тут же его нога, описав широкую дугу, врубилась мне в левое заплечье. Я отлетел, завертевшись волчком. Сквозь туман и выступившие слезы я видел сразу двух кукольников, крадучись надвигавшихся на меня со стороны убежища.
Ах ты гнида розовая!..
Кое-как собрав волю в кулак, я сжал ноги и послал из ступней заряд янтаря. Два медовых потока с лету въехали ему в живот, я увидел, как глаза Энджу вылезли из орбит, рот широко открылся, но боль, видимо, задушила крик. Нас разнесло в разные стороны, дав мне, наконец, спасительное расстояние. Сорвав занавеску, он влетел обратно в мастерскую, из которой сразу донесся грохот падающих вещей.
Поиграем в каратульники, Брюс Ли огородный?
Я метнул еще одну струю — не попал, — и тотчас же послал другую в противоположном направлении: от перегрузки потемнело в глазах, зато тело мое превратилось в торпеду. Силуэт моего противника был отчетливо виден на фоне мирно горевшей свечи. Выставив вперед плечо, я летел на него со скоростью истребителя, пока он медленно выбирался из-под обломков шкафа, ошеломленно мотая головой.
Даже Нео был бы посрамлен такой скоростью. Он сумел извернуться, упасть назад, выгнуться в дикой дуге, когда до столкновения оставалась доля секунды. Я пролетал мимо, даже не задевая его в своем разгоне.
Обманул!
И в ту секунду, когда я проносился над ним, Бэрри-Белл, прятавшийся у меня в кулаке, повинуясь приказу, устремился вниз, в грудь кукольнику.
Я понял, что еще может значить выражение «время застыло». Медленной-медленной, «рапидной» съемкой крохотная желтая мушка падала вниз, на глазах вырастая в огромную плотную сферу. В глазах Энджу так же неспешно изумление сменилось страхом, а затем — мертвым ужасом. Все они смешались в инфернальную боль, когда золотая шаровая молния коснулась его груди и плавно толкнула в пол.
Обманул. Я его обманул.
Сознание победы вновь запустило мировые часы. Меня с лету внесло во что-то огромное и сыпучее, но, слава богу, относительно мягкое. Голова сразу оказалась в темной глубине, по ушам заскребла и застучала какая-то мелкая пакость. Шея жалобно хрустнула, но выдержала.
— Квартиру надо убирать, — прокомментировал я, выбираясь из груды осколков. — Но не всегда.
Энджу распластался на полу, как сине-розовый блин. Его руки конвульсивно стискивали пылающий мяч Бэрри-Белла, ноги били по паркету, тщетно ища точку опоры. Мой помощник прижимал его к полу, изо всех сил давя на грудь. Я с удовольствием увидел, как начинают шевелиться и потрескивать белобрысые волосы кукловода. Шаровая молния. О да.
— Ну так что у нас там с карбюратором? — поинтересовался я, опускаясь на колено.
— Изыди, пся крев, — просипел он, пытаясь разжать стиснутые электрической судорогой челюсти.
— Я не слышу!
— Сгинь, бес!
— Значит, сотрудничать не надумал, мастер?
— Нет!..
— Невероятно печально, — вздохнул я. — Что ж, попробуем по-плохому.
Моя рука стиснула его глотку. Он попытался вырваться, но теперь уже моя хватка была железной. Отныне я был пауком, а он — мухой.
Черная воронка раскрылась в полу под ним. Я надавил, и его тело начало погружаться в кружащийся мрак. Он бился, как безумный, но Бэрри-Белл тоже давил, и все мы, дюйм за дюймом, опускались все глубже.
— Добро пожаловать ко мне домой, — нежно произнес я, выдавливая его в Пад.
Входить в Н-поле из мира снов невероятно удобно.
А-а-а-а!..
— Старинный и утонченный способ помочь несговорчивому собеседнику быстрее принять вашу точку зрения. Был особенно излюблен испанской инквизицией и белогвардейскими карателями. Что? Ну, эти пальцы кукольнику все равно без надобности. По крайней мере, ногти. Ничего не хочешь мне сказать?
— Нет!
— На нет и суда нет. А иголочки, кстати, и раскалить можно бы. Хм.
— Ф-с-с-с-ха! Ш-ш-ш-ш-ш-с!
