Глаза Тори округлились, рука с поднесенным ко рту куском свинины замерла:
— Зачем мне было ссориться с отцом? Я его очень люблю… — Потом до нее дошло, что он хотел сказать. — Ты имеешь в виду войну, которую отец ведет с Диего уже много лет? Нет, я не хотела обижать отца. Честно говоря, об отце я тогда просто не думала. — Откусив и прожевав кусочек свинины, Тори продолжала: — Просто тогда, в Новом Орлеане… все казалось совершенно иным — таким праздничным, таким романтичным… А Диего был похож на героя из романа. Ну, знаешь, все эти романы с золотым обрезом, где какой-нибудь коварный злодей заточает прекрасную даму в неприступной башне, а отважный рыцарь в сверкающих латах приходит ей на помощь…
Несмотря на то что уже сгустилась тьма, Тори заметила, что губы Итана дрогнули в улыбке. Воодушевленная этим, она снова приступила к рассказу:
— Разумеется, я знала, что в реальной жизни все по-другому, но так хотелось хоть ненадолго поверить в чудо… Понимаешь, все произошло словно во сне. Мы танцевали, он осыпал меня комплиментами, вскружившими мне голову, и я сама начала чувствовать себя красавицей… Не успела я опомниться, как он уже предложил мне убежать с ним, и я согласилась, почти не думая. Диего казался таким искренним, таким… — Не договорив, Тори опустила глаза, уставившись в тарелку.
— Странно, — пробормотал Итан, не отрываясь от ужина. — Ты не похожа на тех, кому могли бы вскружить голову всякие романтические бредни.
Тори посмотрела на него.
— Как видишь, смогли, — вздохнула она, не оправдываясь, а словно защищаясь. — Я думаю, каждая девушка в глубине души… Чем я, собственно, отличаюсь от остальных?
Итану не хотелось с ней спорить, не хотелось бередить ее рану. Выждав, когда она немного успокоится, он сказал:
— Но все-таки ты не отдалась ему до свадьбы. Значит, какой-никакой здравый смысл у тебя все же оставался.
— Не уверена. — Голос Тори звучал тихо и как-то по-особенному задумчиво. — Может быть, если бы Диего стал настаивать, я бы и уступила. Уж лучше быть падшей женщиной, чем превратиться в старую деву. Говорят, — Тори постаралась придать голосу беспечность, но было заметно, что это ее волнует, — что многие мужчины находят падших женщин… как бы это сказать… интереснее… Как ты думаешь?
Итан не знал что ответить. Поэтому, откашлявшись, он выдавил из себя:
— Какая разница, что я думаю? Знаешь, давай-ка лучше спать! — Поднявшись и выудив из кармана щепотку табаку, он отошел, чтобы покурить.
Тьма сгустилась уже настолько, что линию горизонта невозможно было бы различить, если бы не всходившая луна, серебрившая своим светом песок. Теснившиеся вокруг скалы отбрасывали на землю изломанные, причудливые тени. Закурив, Итан какое-то время неподвижно стоял, глядя на загадочный диск луны, казавшийся огромным, как это бывает в начале ночи в полнолуние. Мысли его против воли снова и снова возвращались к Виктории Мередит.
Какая она все-таки странная девушка! То вспыльчивая и агрессивная, словно гремучая змея, то соблазнительная настолько, что и самый стойкий мужчина может потерять голову. Каждый раз, когда Итану начинает казаться, что он наконец изучил ее, она вдруг преподносит ему новый сюрприз. Говорит она всегда то, что приходит ей в голову, и, похоже, совершенно не умеет лгать. Если бы Итан не знал, что эта девушка — дочь Кэмпа Мередита, он бы ни за что в это не поверил.
Итан не мог себе объяснить, почему он оборвал разговор с Тори. Сейчас он уже жалел об этом. Кто бы мог подумать, что у этой девушки такие смелые взгляды и что она не боится высказывать их перед почти незнакомым мужчиной? Итану не приходилось затрагивать столь пикантные темы даже с собственной женой. Для Тори же это, казалось, было совершенно естественным. Итан не знал, какие еще неожиданности способна преподнести ему эта девушка, он знал только, что презирать ее он не хочет да и не может.
Итан уже собирался вернуться к костру, когда услышал вдруг чьи-то шаги за спиной. Рука его машинально потянулась к револьверу, но он тут же понял, что это могла быть только Тори. Оглянувшись, он увидел ее.
— Я думал, что ты спишь! — Итана удивило, почему теперь, когда он уже убедился, что это Тори, он продолжает испытывать легкую нервную дрожь.
— Не спится… — мечтательно прошептала она. — Такая луна… — Тори повернула лицо к луне и зажмурилась, словно смотрела не на луну, а на яркое солнце. — Красиво, правда?
Итан тоже залюбовался луной.
— Да, — согласился он, — красиво. — Некоторые считают, что пустыня выглядит уныло. Видели бы они ее при лунном свете!
— Вот видишь, — улыбнулась она ему, — и в тебе, оказывается, живет романтик!
Итан молчал, но теперь это молчание было уже другим. Теперь это было не молчание чужих друг другу людей, которым не о чем говорить; это было молчание людей, понимающих друг друга без слов, что и нравилось Итану, и пугало его.
Отведя взгляд от луны, Итан снова невольно залюбовался Тори. В мягком серебристом свете она была похожа на таинственную фею из сказки. Овал ее лица казался мягким, женственным, волосы, горевшие на солнце, словно медь, сейчас отливали какой-то мистической голубизной, как будто она светилась изнутри. Итан почувствовал, как от ее близости по коже его пробегают мурашки. Он подумал вдруг, что они сейчас одни на сто верст вокруг, и от этой мысли ему стало не по себе. Итан поспешил отвернуться.
— Вот было бы интересно там пожить! — мечтательно проговорила вдруг Тори.
— Где «там»? — не понял Итан.
— На луне.
Итан усмехнулся, покачав головой:
— Ты что, с ума сошла? — Тори была задета:
— Почему? Разве тебе не хотелось бы попробовать?
— Прежде всего, — нахмурился он, — как туда добраться?
— Построить мост, — заявила Тори, словно не сомневалась в реальности своего предложения.
Это было настолько неожиданно, что Итан не смог даже рассмеяться. Построить мост до луны — надо же додуматься до такого!
— Я думаю, — отозвался он через минуту, — там, на луне, все-таки холодновато.
Тори улыбнулась. Казалось, она уже успела забыть о своем мрачном настроении — глаза ее горели, как два бриллианта.
— Да нет! Мне кажется, луна должна быть теплой и мягкой, как туман над озером летним утром…
Итан посмотрел на нее, собираясь сказать что-нибудь насмешливое, но колкие слова замерли у него на губах. У него перехватило дыхание от мысли о том, как близка она и как красива… Сейчас Тори казалась ему словно сотканной из лунного света и его собственных фантазий. Губы ее были слегка приоткрыты, глаза снова горели молодым, невинным блеском, не было и следа от того щемящего чувства безысходности, которое еще совсем недавно владело ею…
Одно движение, один поцелуй — и это решило бы все… Но Тори не делала этого шага — уже наученная горьким опытом, она не смела… Не смел и Итан.
Тори смотрела на Итана. В его глазах отражалась целая гамма чувств — волнение, нерешительность, растерянность, но главное, что видела в них Тори, — желание, такое же сильное, как и то, что ощущала сейчас она, глядя на Итана.
Тори подумала о Диего. С ним она никогда не испытывала ничего подобного. Диего не заставлял ее трепетать от одного лишь взгляда на него. В Диего не ощущалось той мужской силы, что через край била в Итане, вызывая у Тори бешеное сердцебиение. В отличие от Диего Итан был непредсказуем, и эта непредсказуемость нравилась Тори. Никогда еще ей так не хотелось, чтобы мужчина обнял ее, поцеловал, чтобы…
— Итан… — Не в силах больше сдерживаться, Тори взяла его за руку.
Итан посмотрел на нее, и лицо его вдруг превратилось в непроницаемую маску.
— Иди лучше спать, — пробормотал он, отвернувшись. — Нам нужно завтра пораньше встать. Если мы
