волшебных мечтаний!
Настанет день — и когда-нибудь она будет носить эту чудесную маленькую шляпку с веточкой вишни, когда-нибудь она будет прогуливаться по городу в красных ботиночках из телячьей кожи, держа в руках зонтик от солнца, украшенный кисточками; когда-нибудь она узнает, как шуршат, скользя по ее коже, шелка нижних юбок.
Но пока она, к сожалению, всего лишь бедная девушка в поношенном синем дорожном платье, с простой сеткой для волос, и каждая проходившая мимо по улице элегантно одетая дама своим видом напоминала ей об этом.
Рассматривания витрин оказалось недостаточно. Когда Энджел на целую минуту замерла перед салоном модистки, жадным взглядом изучая маленький конфекцион в пене кружев и газа, Адам открыл дверь магазина и жестом пригласил ее войти. Не успела она опомниться, как уже сидела за столиком с очаровательной шляпкой на голове, удивленно глядя в зеркало и не веря, что это ее собственное отражение.
Она уже больше не чувствовала себя плохо одетой и немодной. Благодаря изящной шляпке даже убогий вид вылинявшего синего платья с потертым воротником волшебным образом преобразился в достойную элегантность. Прозрачная розовая кисея обрамляла ее лицо и делала волосы блестящими. С левой стороны дерзко свисали кружевные ленты. Ее глаза распахнулись, щеки порозовели, и лицо чудесным образом преобразилось. Она была прекрасна в эту минуту.
— Примерьте вот эту, — предложил Адам и снял с глиняной головы манекена синюю плетеную шляпку из пальмового листа, украшенную кружевами и перьями.
Сгорая от нетерпения, Энджел надела ее. Шляпка удобно сидела на ее головке и завязывалась под подбородком широкой яркой лентой. Несомненно, это была самая красивая шляпка, которую Энджел видела в своей жизни. Стоило ей тряхнуть головой, как белые перья затрепыхались, и Энджел тихо засмеялась:
— Она не очень хорошо будет защищать лицо от солнца, верно? — заметила она и опять тряхнула головой только для того, чтобы снова заставить перья колыхаться.
— Конечно, — невозмутимо произнесла продавщица, — она ведь не для этого предназначена. По правде сказать, эта шляпка для девушек, у которых челки подстрижены по моде.
Энджел обратила внимание, что девушка не отходила от нее ни на шаг, как будто боялась, что Энджел испачкает шляпу, и неодобрительное нетерпение в ее глазах означало, что она уверена — они не собираются ничего покупать. Резким рывком Энджел развязала ленту и швырнула шляпку на стол.
— Пойдемте, — заявила она. — Мне эти глупости ни к чему.
Она ушла из магазина не оглядываясь, и ей пришлось подождать Адама на улице.
— Не стригите себе челку, — посоветовал он, когда подошел к ней. — Это делает женщину похожей на телку с изогнутыми рогами.
Энджел вспомнила, что продавщица носила челку и с трудом сдержала смешок. Та девушка из магазина и в самом деле чем-то напоминала корову.
— Давайте зайдем сюда, — предложил Адам. Он открыл дверь магазина женского платья.
— Для чего? — Она подозрительно посмотрела на него. — Вы собираетесь купить себе бальное платье?
Он хмыкнул:
— Это зависит От того, смогу ли я найти что-нибудь, что будет мне впору.
На этот раз у женщины, которая их встретила в магазине, были теплая улыбка и проницательный взгляд человека, который работает уже давно и знает, что в Таком городе, как Сан-Франциско, люди, имеющие много денег, могут выглядеть так, как будто у них нет ни гроша. Она была полной и, одетая в черный атлас с белым кружевом на воротничке и манжетах, выглядела почтенно, но от каждого ее движения веяло элегантностью и стилем. Помещение было меблировано как гостиная — с маленькими диванчиками, креслами и столиками, на которых стояли бутылочки шерри и серебряные чайные сервизы. По всей комнате были расставлены манекены, одетые в такие сногсшибательные наряды, что у Энджел закружилась голова.
Ее внимание тут же приковалось к роскошному зеленому бархатному платью с вырезом в форме сердца и турнюром с завязывающимся легким зеленым бантом. Под юбкой платья была вставка из зеленого муарового шелка, а шлейф был длиной в два фута.
— Превосходный выбор, милочка, — улыбнулась женщина, и Энджел виновато отдернула руку от роскошной ткани, которую поглаживала. Но женщина одобрительно качнула головой:
— Ваша фигура просто создана для таких моделей, не правда ли? Впрочем, я думаю, вы могли бы надеть это платье прямо с манекена, без каких-либо переделок!
Энджел несколько растерянно улыбнулась ей в ответ и отвернулась от манекена. «Когда-нибудь», — подумала она, — Это платьице очень милое, — вмешался в их разговор Адам, указывая жестом на некрасивое льняное платье довольно уродливого оттенка глубокого сливового цвета, доказывая этим, что у него совсем нет вкуса и он ничего не смыслит в женской моде.
Продавщица неодобрительно поджала губы.
— О, я так не думаю. Оно не подходит к оттенку ее кожи и цвету глаз… Вам не кажется, что это кремовое будет смотреться на ней гораздо лучше?
Было приятно позволить продавщице какое-то время водить их от одной модели к другой, делая вид, что они — настоящие покупатели, что у Энджел кошелек полон монет, и соглашаться с ней, что «да, сизо- серый превосходно сочетается с кружевным воротничком» и что «и впрямь бледно-розовое платье для прогулок великолепно освежит цвет лица»… Энджел чувствовала себя маленькой девочкой в кондитерской лавке, только на этот раз, хоть она и уйдет сегодня с пустыми руками, скоро она сюда вернется.
Адам совершенно покорил продавщицу, и, пока они были поглощены беседой, Энджел ненадолго оставила их, чтобы вновь подойти и еще разочек тоскливо посмотреть и потрогать зеленое бархатное платье. Она никогда раньше и представить себе не могла, что в жизни есть так много вещей, которых можно желать, и она никогда не предполагала, что от желания иметь что-то может заболеть живот и пересохнуть в горле. От желания не просто иметь платья и прелестные шляпки, не только владеть домом на берегу океана, но и получить кое-что более глубокое и неосязаемое… Иметь право войти в такой вот магазин, не притворяясь богатой.
Чтобы продавцы смотрели на нее так, как эта продавщица смотрела сейчас на Адама, будто он был для нее главным покупателем. Идти по улице с высоко поднятой головой, и чтобы люди уступали ей дорогу. Чувствовать, что она принадлежит к этому миру. Именно этого она хотела так сильно, что у нее заболел живот. И именно к этому она так сильно стремилась.
Когда Адам подошел и встал рядом с ней, она оставила зеленое бархатное платье, ни разу не оглянувшись на него на прощание, и вышла на улицу, где светило солнце. Она стиснула зубы и твердым шагом направилась к ювелирному салону. Не сказав Адаму ни слова, она толчком открыла дверь и решительно вошла в салон. И тут на мгновение она чуть не потеряла самообладание.
Она никогда не видела ничего подобного. Внутреннее убранство помещения, отделанного филенкой и украшенного пушистыми коврами, тонуло в полумраке. На стенах висели картины в золоченых рамах, везде мерцали изысканно изготовленные зеркала. В огромной витрине на черном бархате лежали выставленные на обозрение кольца, перстни, ожерелья и серьги. Даже запах в ювелирном салоне был изысканным! Энджел, в своем вышедшем из моды платье и без перчаток, чувствовала себя здесь нищей серой мышкой и абсолютно неуместной.
— Не знал, что вы питаете слабость к подобным безделушкам, — прокомментировал Адам.
Если бы он еще что-нибудь добавил или если бы он не сказал ничего, она бы сразу ушла отсюда. Но теперь она повернулась к нему.
— Почему? — спросила она. Хотя ее щеки пылали от гнева, она старалась говорить тихим спокойным голосом, как будто находилась в церкви. — То, что я бедный, отверженный отпрыск бандита и шлюхи, вовсе не означает, что я не сумею по достоинству оценить красивые вещи! И это также не значит, что я никогда не смогу их иметь! Слушайте, что я вам скажу, Адам Вуд…
Услышав мелодичный звон дверного колокольчика, тут же появился продавец, оборвав Энджел на полуслове. Ей пришлось проглотить обиду, злясь на себя за то, что она чуть не выдала ему свои планы на
