нет никаких причин.
Глаза Дэниела потемнели от гнева.
– Еще раз говорю тебе, Джейк: она не дрянь! – И, словно сожалея о том, что позволил себе выйти из себя, снова тронул брата за руку. – Послушай, Джейк, сегодня мне исполняется тридцать пять лет. И как ты совершенно верно заметил, не много найдется женщин, которым я нужен такой, какой я сейчас, каким сделала меня война…
Во взгляде, который бросил Дэниел на брата, не было ни тени укоризны, однако Джейк покраснел, злясь на себя за то, что допустил бестактность. У него и в мыслях не было ни причинять Дэниелу боль, ни напоминать о том, чего уже никто не в силах исправить.
Но Дэниел, не обращая внимания на смущение брата, спокойно продолжал:
– Жена нужна мужчине для многого, Джейк. Тебе известно, что мне предложили баллотироваться на пост сенатора, когда истечет срок полномочий Ласкина, а ты знаешь, как давно я мечтаю стать сенатором. Так вот, быть семейным человеком в моем положении – это только плюс. Да и поместью нужна женская рука.
Джейк хотел что-то возразить, но Дэниел не дал ему и рта раскрыть.
– Джессика – как раз то, что мне нужно, – решительно продолжал он. – Она милая, умная, очаровательная девушка… А избирателям приятно лицезреть красивые лица, – добавил он с легкой улыбкой. – Кроме того, она не капризна, – продолжал Дэниел. – Я люблю ее, Джейк, что бы ты ни говорил и как бы ты на это ни смотрел. Мы с Джессикой отлично подходим друг другу. Да ты и сам скоро в этом убедишься. – И Дэниел, вытащив из кармана жилета часы, открыл их, давая понять, что разговор окончен. – А теперь тебе лучше пойти и привести себя в порядок, пока Мария не устроила взбучку за то, что ты наследил на только что натертом полу. Я встречаюсь с Джессикой через час и привезу ее сюда на барбекю. Сегодня мы объявляем о помолвке, а поженимся через три недели, когда сюда приедет священник.
«А вот это мы еще посмотрим», – мрачно подумал Джейк, однако вслух ничего не сказал.
Джейк знал, когда можно говорить, а когда лучше держать язык за зубами. Сейчас с Дэниелом разговаривать бесполезно, он не будет ничего слушать, а вот с Джессикой…
Подойдя к брату, Дэниел ласково потрепал его по плечу, явно довольный тем, что они, как ему показалось, сумели наконец найти общий язык.
– Я ужасно рад, что ты вернулся, Джейк! Какой день рождения без тебя, а тем более свадьба?! – воскликнул он. – Она тебе понравится, я в этом уверен.
– Мне абсолютно не по душе твоя затея, Дэниел.
В глазах Дэниела мелькнула обида, однако природный оптимизм взял верх, и, легонько сжав Джейку руку, он сказал:
– Тебе нужно отдохнуть. Увидимся вечером.
Громко выругавшись, Джейк швырнул сигару в потухший камин и, резко повернувшись, вышел из библиотеки. Нет, не о таком возвращении домой он мечтал.
Оставшись в одиночестве, Дэниел пытался разобраться в сложившейся ситуации. Понятно, что известие о женитьбе расстроило Джейка. И этого стоило ожидать: он и не рассчитывал на понимание брата.
Дэниел перевел взгляд на портрет матери, висевший над камином. Легендарная Элизабет Коулмен Филдинг была запечатлена художником в возрасте шестнадцати лет. С картины смотрела изумительной красоты девушка. Блестящая шатенка с озорными глазами-изумрудами. Красота Элизабет, ее неукротимый нрав и ненавязчивая, но твердая решимость, вносившая перемены в судьбы всех людей, с которыми ей доводилось сталкиваться, остались в памяти людской по сей день. Этот портрет был первым из многочисленных изящных вещей, которые мама привезла из своего родного дома в Алабаме, желая хоть немного приобщить жителей техасского форта, куда переселилась после замужества, к культуре. Память о матери по-прежнему витала над усадьбой «Три холма», а портрет ее неизменно господствовал в этой комнате.
Джед Филдинг, которого Элизабет полюбила и за которого вышла замуж, презрев всеобщее мнение о том, что она достойна лучшей доли, был крепким хозяйственником. Он числился в первых рядах тех, кто поднимал Техас и способствовал его быстрому росту и процветанию. Элизабет – женственная, утонченная и изысканная – сделала еще больше. Она привнесла культуру. И Дэниел вдруг заметил некоторое сходство между Элизабет и Джессикой.
Он обожал свою мать. Впрочем, ее все обожали. Благодаря ей люди поняли, что главное в жизни – это не унижать человеческое достоинство, уважать чувства других людей, сохранять стойкость духа перед лицом опасности. После ее смерти все в «Трех холмах» изменилось.
В течение десяти лет после рождения Дэниела родители тщетно пытались завести еще одного ребенка. Выкидыш следовал за выкидышем… Наконец родился Джейк – желанный и долгожданный. Но Элизабет это стоило жизни.
Джед Филдинг, сильный, крепкий мужчина, привыкший к суровой жизни прерий, потеряв жену, потерял и любовь к жизни. Через девять лет не стало и его. У Дэниела на руках остался младший брат. Джейк получивший в наследство от матери потрясающую красоту и неукротимый дух. И ради нее, ради мамы, Дэниел целиком и полностью посвятил себя младшему брату.
Братья не были похожи друг на друга ни внешне, ни по характеру. Дэниел – высокий блондин с правильными чертами лица, стройный и изящный – отличался строгой красотой, доставшейся ему в наследство, по-видимому, от предков – выходцев из Старого Света. Его мягкость можно было расценить как слабоволие, однако, как человек безупречно честный и порядочный, он вызывал в людях, его окружающих, уважение и почтение и являлся лидером в обществе. У Дэниела Филдинга не было врагов, все его любили.
Джейк же был как две капли воды похож на мать. Роста братья были примерно одинакового, но в отличие от светловолосого, спокойного и невозмутимого Дэниела темноволосый и неугомонный Джейк казался более крепким. Быстрый и подвижный, он обладал сильным характером, временами бывал даже жесток, тогда как у старшего брата характер был легкий, а нрав – добродушно-веселый. Насколько Дэниел был нетороплив и осторожен, настолько Джейк – вспыльчив и беспокоен. Впрочем, его вспышки гнева проходили быстро, уступая место раскаянию. При благоприятных условиях он бывал мягким как и Дэниел, но, к сожалению, подобные условия случались в его жизни редко.
