Дэниел, выросший в достатке и воспитанный благородной аристократкой Элизабет – уроженкой Юга – в светском духе, хотел юному Джейку дать такое же образование, какое получил сам. Он мечтал отправить брата в какой-нибудь восточный колледж изучать право или любую другую науку, которую люди их круга посчитали бы достойной изучения. Однако уже в нежном возрасте Джейка Филдинга стало ясно, что он предпочитает не мыслить, а действовать, так что Дэниел даже завидовал безудержной деловитости младшего брата.
Джейк был типичным представителем Старого Запада, тогда как Дэниелу больше подходила роль предвестника всего нового и прогрессивного. Можно сказать, ранчо «Три холма» принадлежало Джейку в большей мере, чем Дэниелу, поскольку Джейк любил его страстной, всепоглощающей любовью. Дэниел же любил родной дом скорее за то, что он собой олицетворяет, а не за то, чем является в действительности.
Не успел Джейк вырасти, как Дэниел с радостью возложил на брата управление поместьем. Сам же он интересовался дипломатией и тем, что происходит в правительственных кругах, короче говоря – политикой. Склонность Джейка к ведению хозяйства позволила Дэниелу всерьез заняться политикой.
Младший Филдинг объезжал стада, вместе с работниками ухаживал за скотом, вел бухгалтерский учет, ездил на аукционы и распродажи, в общем, управлял ранчо так умело, что Дэниелу приходилось только удивляться. Ссорились братья редко и в основном по пустякам. Они настолько искренне любили и уважали друг друга, что никому и в голову не могло прийти, что между ними может произойти какая-то серьезная размолвка. И вот сегодня…
Вспомнив резкие слова брата, Дэниел вздохнул. Хотелось поскорее выбросить неприятную сцену из головы. Впереди приятный вечер. Вынув из кармашка жилета часы, Дэниел взглянул на них, и со звоном защелкнув крышку, вышел из комнаты.
Его ждала Джессика.
Джессика расправила пышные складки на элегантном желтом хлопковом платье. В глазах ее, только что сиявших восторгом, появилась тревога. Лучшего платья у нее не было никогда в жизни, но понравится ли оно Дэниелу?
В фургоне с покрытым брезентом верхом – единственном доме, который когда-либо знала Джессика, – стоял полумрак. Зеркала у нее не было, поскольку отец считал подобные вещи грехом, но Джессика помнила каждый стежок на платье. Шила она его две недели при тусклом свете свечи и только по ночам, когда отец спал.
Фасон она скопировала с запомнившихся туалетов дам. Лиф сидел как влитой, пожалуй, даже слишком тесно, с беспокойством решила Джессика, легонько проводя руками по округлой груди. Ко всему прочему, она не ожидала, что вырез окажется настолько низким. Даже плечи оказались голыми. Джессика и представить себе не могла, что когда-либо осмелится надеть такое платье. Рукава, короткие и пышные, едва прикрывали локти, а юбка, плотно облегающая тонкую талию, изящными складками ниспадала до самого пола. Ярко-желтый, как солнце, цвет казался Джессике просто великолепным: отец не разрешал ей носить ничего ярче темно-синего. Джессика влюбилась в этот веселый цвет с первого взгляда. Он выгодно подчеркивал ее пышные черные волосы, смуглый, как густые сливки, цвет кожи и делал большие голубые глаза еще более выразительными и блестящими.
Жаль только, что не нашлось пуговиц и кружев на отделку – еще одно греховное желание, о котором раньше она и помыслить не могла. Пришлось обойтись без кружев, а вместо пуговиц впереди она пришила крючки. Да еще, раздраженно подумала Джессика, нетерпеливо расправляя на бедрах топорщащуюся материю, не мешало бы надеть под такое платье пышные нижние юбки, чтобы оно не липло к ногам.
Юная особа очень волновалась. Только бы Дэниелу не пришлось за нее краснеть! Всем сердцем Джессика желала, чтобы ему не стыдно было представить друзьям и соседям свою невесту.
Всего через несколько минут она встретится с Дэниелом, и вместе они поедут в его роскошный особняк, где состоится помолвка. Сердце ее на мгновение замерло. Неужели это не грезы? Скоро, очень скоро никто не сможет помешать ее счастью. После помолвки отец смирится со случившимся.
Схватив расческу, Джессика попыталась хоть как-то укротить густую гриву непокорных волос. Она не сказала отцу о том, что Дэниел пригласил ее на день рождения, так что нужно улизнуть до возвращения Уильяма Дункана.
Вытащив со дна маленькой картонной коробки, в которой она хранила всякую мелочь, пригоршню шпилек, Джессика собиралась заколоть волосы, но остановилась. Отодвинув в сторону ножницы, катушку ниток и выцветшую ленточку, она взяла в руки маленькую поблекшую фотокарточку. «Милая мамочка, – подумала она, прижав ее к щеке, – как бы я хотела, чтобы ты была со мной сегодня, порадовалась бы за меня…»
С мамой жизнь их была совершенно другой, и Джессика ревностно хранила в памяти воспоминания об этих счастливейших, но, увы, минувших годах. Как же они были тогда счастливы! Отец служил приходским священником, и жили они в уютном доме, где на подоконниках росли, радуя глаз, красивые комнатные цветы. Мама учила маленькую Джессику любить Господа, верить в него и быть хорошей, послушной девочкой. В общем, у них была по-настоящему дружная семья.
Но мама умерла, и в Уильяма Дункана словно вселился бес. Он потерял работу, начал пить и в конце концов стал странствующим проповедником, кочующим из города в город, из лагеря в лагерь. Со дня смерти мамы жизнь Джессики стала строиться на страхе, а не на любви, и годы ее юности оказались сплошным кошмаром. Отец требовал от нее беспрекословного, рабского подчинения. Лишь память о маме давала Джессике силы, да те воспоминания о годах счастья и любви, которых она лишилась.
И вдруг Дэниел…
Теперь Джессика не сомневалась, что то счастливое время, когда у нее были дом, семья и люди, которых она любила и которые любили ее, снова вернется. У нее будет муж и дети от него, и она построит для них тот мир, который у нее так жестоко и несправедливо отняли. С Дэниелом сбудутся ее самые сокровенные мечты. Дэниел станет отцом ее детей.
Дэниел… С первого взгляда он показался ей прекрасным рыцарем – изящный, благородный, красивый. Он не только не прогнал их со своих владений, как это делали многие, а отнесся к ее отцу с уважением, а ей улыбался так нежно, что Джессике хотелось плакать: слишком долгое время она лишена была доброго участия. Джессика улыбнулась, вспомнив, как Дэниел в первый же день знакомства прислал им в подарок целую говяжью ногу. А на следующий день она встретила его возле ручья. Это был самый лучший день в ее жизни. Они вместе собирали лесные цветы, Дэниел читал ей стихи, делился своими мечтами и планами на будущее, и она с восторгом внимала ему. Он, конечно же, станет известным, и Джессике льстило, что такой человек мог как-то заинтересоваться ею.
Их встречи становились все чаще, и мысли о нем все неотвязнее преследовали ее. Впервые она
