вместе с грузом, доставленным на корабле из Аркозии. Однако с тех пор они прекрасно адаптировались и размножились…
«Аркозия…» Сознание смаковало это слово, как прекрасное вино. Земля многих земель. Память о ней складывалась из мелких, более поздних воспоминаний, которые могли принадлежать лишь самому Сознанию. Например, о долгом плавании сюда из далекой Аркозии.
«Когда-то в прошлом я было человеком». В этом Сознание нимало не сомневалось. И не просто человеком, оно… нет, он был вождем среди людей.
Внезапно Сознанию захотелось понять, снова почувствовать, каково это – быть человеком. Его желание каким-то образом увязывалось с мужчиной, лежащим на земле. Возможно, тот сумеет дать ответы на вопросы.
Сознание переключилось на тысячи муравьев, марширующих по мшистой подстилке. Оно изменило маршрут их следования, направив на кучку падали, догнивавшую неподалеку в лесу. Это вполне ему по силам – управлять лесом и его жителями,
Оно выхватило одного муравья из цепи и стало его частью. Без усилия заставило насекомое вскарабкаться по башмаку мужчины, вверх по ноге, затем, преодолевая складки одежды, – по животу и груди.
Достигнув верхней точки, Сознание замерло и повело муравья в обход. Тут, на груди человека оно ощутило нечто.
Сила. Магия.
Растерянное насекомое ползало кругами, но почерпнуть новую информацию так и не удалось. Ну ладно, придется оставить на потом, решило Сознание. А пока оно продолжило изыскания, направив муравья на шею мужчины. Вскарабкалось по подбородку, пробежалось по лицу, повторяя контуры щек и губ, углубилось в глазную впадину.
На щеке Сознание позволило муравью задержаться и проделать то, что ему было предназначено природой – укусить и впрыснуть микро-порцию яда под кожу. Причем, оно заставило съесть кусочек человеческой плоти прямо тут, на месте, не унося в муравейник.
Это ничтожное насекомое не располагало широкой палитрой вкусовых ощущений, но благодаря ему Сознание сумело ухватить главное – то, что составляло сущность человека: консистенцию плоти и вкус крови.
В этот миг возле Стены возникло какое-то движение, которое потревожило Сознание. Сквозь лесную подстилку оно устремило туда часть своих щупальцев-разведчиков. Стражи-Хранители прервали свои причитания, но оставались настороже.
Тяжелые башмаки топали по земле.
«Люди».
Сознание сообразило: они ищут своего товарища – того, что лежит в лесу без чувств. Но оно еще не готово расстаться со своей игрушкой! Необходимо все выяснить насчет загадочной магии, спрятанной в теле мужчины. И еще – почему это Хранители так переполошились?
И тогда оно просто разверзло землю под грубыми подошвами, втянув внутрь мох, как мягкую мембрану. Затем швырнуло вперед сильные корни, опутало их вокруг ног и торсов солдат и потянуло внутрь. Сознание улавливало вибрацию почвы от их криков, но крики не несли опасности – это оно знало точно. Сталь, защищавшая тела пришельцев, оказалась бесполезной, ибо корни деревьев сильнее стали.
Одеяло из мха сомкнулось над людьми, а корни затаскивали их все глубже, раздирали на части. Трупные черви и другие подземные обитатели позаботятся об остальном.
Все эти вольные и невольные контакты с представителями человеческого рода пробудили в Сознании воспоминания о тех людях, которых оно когда-то знало. Там был пожилой, болезненный мужчина, который восседал на высоком золотом троне. Тот, кто по-отечески любил его. «Аркос».
Но кроме него вспоминались и другие: Варадгрим… да-да, верный Варадгрим. А также Личант на востоке, Мирдхвелл на западе и Террандон на юге. Все преданные, проверенные друзья. И, в отличие от рыжих лесных муравьев, коренные жители этой земли. Сознание воззвало к своим старым сподвижникам.
Оно почувствовало едва слышный отклик Варадгрима – он где-то там, очень далеко. Личант и Террандон вообще не отзывались, а вот Мирдхвелл, кажется, слабо шевельнулся…
И самое главное – там был еще кто-то. Тот, который больше всего значил для Сознания… вернее, для человека, которым оно некогда являлось. Адриакс.
«Мой милый… мой самый любимый друг».
Накатившая волной тоска излилась дождем над Блэквейл-ским лесом, забарабанила по лицу лежащего человека. Под воздействием импульса Сознание что было мочи выкрикнуло дорогое имя и, к своему удивлению, уловило в ответ слабое дуновение жизненных сил. Оно ухватилось за это угасающее послание, а ухватившись, крепко держало.
Увы, это был не сам Адриакс, а лишь какая-то ничтожная часть, оставшаяся от него. Сознание исследовало свою находку и обнаружило следы знакомой мощной ауры. Удивительно, но принадлежала она теперь женщине, И находилась очень-очень далеко.
В порыве горя и отчаяния Сознание призвало к себе Варадгрима и Мирдхвелла, послало им отпечаток этой любимой, драгоценной ауры. Скорее, скорее, пока она окончательно не угасла.
И приказало: «Найдите ее!»
Отражение в зеркале
Выходя в сумерках из конюшни, Кариган стряхнула остатки соломы со своей рабочей туники. Она помогала Хепу кормить лошадей – благо, травмированная рука позволяла это делать. Он сбрасывал вилами сено с чердака, а Кариган уже раскладывала охапки по стойлам. Подсыпать овса тоже было нетрудно, зато позволяло девушке чувствовать свою полезность.
Тем более что в свете ее последних переживаний – странных и тревожных – подобная рутинная работа как нельзя больше подходила к ее нынешнему состоянию. Никаких «путешествий» во времени, никаких призраков, никакой магии… Пребывание здесь, в окружении простых, бесхитростных созданий – лошадей, являлось бальзамом для ее истерзанной души. Им надо так немного – еда, вода, надежная крыша над головой, да, может быть, ласковое поглаживание за ушами. За это они платили искренней любовью и безусловной привязанностью.
Увы, ощущение мира и покоя длилось недолго. Как только Кариган подошла к знакомой казарме Всадников, на нее обрушилось все то же лихорадочное состояние дезориентации и нестабильности. Перед глазами у нее стояли темнеющие замковые земли, и она забыла, куда шла и зачем. Ей казалось, она слышит зов, но это не был Зов Всадников. Скорее, чья-то горестная мольба с оттенком отчаяния. Будто чьи-то холодные пальцы касались ее разума, перебирали мысли и воспоминания.
На смену надежде и удивлению пришли печаль и одиночество… и еще чье-то чужое осторожное присутствие.
Когда, наконец, все закончилось, Кариган даже пошатнулась. Она будто вырвалась из плена черных липких щупальцев… освободилась от присутствия чужого темного разума.
Девушка постаралась стряхнуть с себя наваждение, но удалось ей это не вполне. В левой руке по- прежнему что-то зудело и покалывало.
Ноги сами нащупали исхоженную тропинку, и Кариган поспешила к родной казарме. Там все было как всегда: Йетс и Джастин сидели в общей комнате и резались в «интригу». Разглядывая расположение их фишек на доске, девушка вдруг с удивлением обнаружила, что, как никогда, видит складывающийся узор и выигрышную стратегию. Повинуясь мгновенному импульсу, она пододвинула стул и решила принять участие в игре. Удивленные товарищи без возражений достали третий набор фишек – красных.
– Мне казалось… – начал было Йетс. Они с Джастином обменялись удивленными взглядами и принялись заново выстраивать свои позиции на доске.
Игра складывалась, можно сказать, стремительно. Обычно партии в «интриге» тянулись с переменным успехом месяцы, а то и годы. На этот же раз Кариган моментально взяла инициативу в свои руки. Она сразу
